– Не могу отказать, – сказал муж, превративший мою квартиру в гостиницу

Я замерла на пороге кухни, сумка с продуктами тяжело повисла в руке. Посреди нашей крошечной комнаты красовалась ненавистная раскладушка. 

— Ты опять это сделал? — Голос прозвучал сдавленным. — Кто на этот раз, Макс? 

Муж виновато улыбнулся, отводя взгляд. 

— Сестра Ирина… с малышом. У них тараканов морят, всего на пару ночей, клянусь. 

Пара ночей. Как в прошлый раз с его «другом детства», застрявшим на две недели? Я опустила сумку на стол. Продуктов снова не хватит. Снова спать на этой кошмарной скрипучей конструкции. 

— И где мы будем спать? — спросила я, уклоняясь от его попытки обнять меня. — В шкафу? 

— Как обычно, — он махнул рукой. — Ирину с сыном — в спальню, нам здесь, на кухне, нормально. 

«Нормально». Это слово резало слух. Квартира, доставшаяся от бабушки, давно перестала быть моей. Сначала редкие гости… Потом – каждые выходные. Я не помнила, когда последний раз спала в своей кровати дольше трех дней подряд. 

— Я устала, Макс. Устала от чужих людей в моем доме. 

— Чужих? — он нахмурился. — Это моя сестра! 

— Которую я видела два раза в жизни! А до нее был твой «бывший сослуживец», а до него – какая-то троюродная тетка… 

Звонок в дверь оборвал спор. Макс рванул открывать. В прихожей – женский смех, детский лепет. 

— Алиш, иди встречай! — позвал Макс весело. 

Я натянула улыбку. На пороге – Ирина, усталая, с годовалым сыном на руках. 

— Ой, какая ты милая! — Она бросилась обнимать. 

Вечером квартира погрузилась в хаос. Игрушки валялись в гостиной. На кухне едва поместилась наша проклятая раскладушка. 

— Потерпи, солнышко, — прошептал Макс в темноте. — Всего пару дней. 

— Как в прошлый раз? — Я отвернулась к стене. — Когда ты начнешь ценить наш покой? 

— Да брось, — он фыркнул. — Родня. Не могу отказать. 

— А я? Я не родня? Или квартира только твоя? 

— Не начинай, — его голос стал резким. — У нас все общее. 

Спорить было бесполезно.

Утром на работе мысли путались. Два года назад мы были счастливы: ужины при свечах, планы… Теперь – вечные чужие лица, шум, отсутствие личного пространства. 

Дома ждал «сюрприз». В прихожей стоял незнакомый мужчина. 

— Это Андрей, друг Ириного мужа, — бодро отрапортовал Макс. — Переночует у нас. На полу. 

— Макс, на кухню. Сейчас. — Мой тон не терпел возражений. 

За закрытой дверью я взорвалась: 

— Что происходит?! Кто эти люди?! Наша квартира – проходной двор? 

— Людям нужна помощь! — защищался он. 

— Им нужен дешевый ночлег? Или они тебе платят? — Я увидела, как он побледнел. — Я видела, как Андрей сунул тебе купюры! 

Тишина. Потом – признание: 

— Ну да! Платят! Что тут такого? Деньги лишними не бывают! 

— Ты превратил мой дом в гостиницу?! Без моего ведома?! 

— Наш дом! — зарычал он. — Мы копим на мотоцикл! Разве не ты мечтала о путешествиях? 

— Я мечтала о доме! Без чужих! — голос дрогнул. — Хватит. Никаких гостей. 

— Ты не решаешь! — Он засмеялся. — Я имею право! 

— Нет, Макс. Не имеешь. Квартира – моя. Если гости важнее – съезжай. 

Он смотрел с недоверием. Вдруг его взгляд упал на мои тени под глазами, на сжатые кулаки. Что-то дрогнуло в его лице. Злость сменилась растерянностью, потом – стыдом. Он резко развернулся, вышел. Я услышала его голос, непривычно твердый и тихий: 

— Ирин, Андрей. Собирайте вещи. Вам нужно уехать. 

— Что? Макс, ты шутишь? — возмутилась Ира. — Сейчас ночь! Ребенок спит! 

— Вызывайте такси. Я оплачу. И вот деньги, что дали. 

Последовал шум возмущенных голосов, звук собирающихся сумок. Я стояла, не веря своим ушам. За окном загудел двигатель такси. Дверь захлопнулась. Тишина. Макс вернулся на кухню. 

— Прости, — прошептал он. — Прости меня, Алина. Деньги, эта идея с мотоциклом… Я просто… забыл, что дом должен быть крепостью. А я превратил его в… в постоялый двор. Не имел права.

Он замолчал, ждал. Я смотрела на этого человека, в которого все еще верила где-то глубоко внутри. На его искренний, горький стыд. 

— Дай мне время, Макс, — тихо сказала я. — Просто… дай мне время. И убери эту проклятую раскладушку. Навсегда. 

Он кивнул, и молча потащил ненавистную конструкцию в кладовку. Звук захлопнувшейся дверцы отозвался в тишине. Дом мой. Наконец-то.