Я повелся на минутную слабость и потерял все, что строил годами

— Алексей Иванович, я вас люблю… Всегда любила, — произнесла вдруг Лариса, дочь моих знакомых. Ей всего двадцать, и выглядит она как картинка с обложки. Смотрит на меня глазами, полными слез и надежды.

Я опешил.

— Ларочка… Ты что несёшь? Нам с тобой двадцать пять лет разницы! Да я женат. И жену свою люблю, — пробормотал я, как будто не веря, что всё это происходит в реальности.

Она кивнула, мол, всё понимает. Но перед уходом оставила мне свой девичий дневник — старенький, потрёпанный. Я, конечно, не должен был туда заглядывать… Но открыл. Прочитал. А там — все её мысли, мечты, ожидания, в которых я — главный герой. Я, чёрт побери, её принц с юности. Она, оказывается, и раньше намекала, что хочет быть со мной, но я тогда не придал значения.

И вот я сижу с этим дневником и думаю: "А что, если…?"

Жизнь с Мариной — как старый тёплый свитер. Удобно, уютно, привычно. Но страсти давно нет. Жена уже не смотрит на меня, как на мужчину. Я для неё — надёжный предмет интерьера. А тут — Лариса. Смотрит так, что аж сердце начинает заново биться. Понимает, любит, мечтает… Чёрт возьми, это приятно. Это будоражит. Я будто заново ожил.

Лариса нарочно стала появляться рядом. Магазин, автобусная остановка, библиотека — она везде. А я… я не прогонял. Не потому что хотел измены, а потому что это тешило моё самолюбие. Со мной снова флиртуют, меня добиваются.

И вот, представьте, как гром среди ясного неба:

— Лёша, а это правда, что Лариска в тебя влюблена? — спрашивает вдруг Марина в один из осенних вечеров, наливая себе чай.

— С чего ты это взяла? — попытался отшутиться я.

— Не виляй. Она мне сама всё рассказала, — спокойно сказала Марина.

Я чуть не выронил кружку.

— Слушай, клянусь, у нас ничего не было!

— Я знаю. Она честная девочка. Просто… мне нужно тебе кое-что сказать, — она посмотрела на меня странно, с какой-то жалостью, и положила руку на мою.

Молчание зависло в воздухе, тяжёлое, липкое, как кисель.

— Я люблю другого. Он моложе меня на десять лет. Прости, — произнесла она, будто выстрелила.

— Что?! Ты мне изменяешь?! — я взбесился. Как так? Это я тут, понимаешь, в эпицентре женского внимания, а она… меня вот так просто?

— Лёш, ты же сам всегда говорил: полигамность — это нормально. Ты ведь первым начал. А я… просто перестала себя мучить, — Марина не плакала. Она говорила спокойно, даже тепло. И это бесило сильнее слёз.

Мы проспорили с ней всю ночь. А я вдруг вспомнил, какой она была — молоденькой, влюблённой, нежной. А я тогда… я начал с ней играть, предавать, обесценивать. Она же предупреждала: «Ты убиваешь мою душу, Лёша». А я махал рукой.
И вот результат.

— Мариш… я прощу тебе измену. А Лару забуду, честно. Я не хочу терять тебя. Давай начнём всё сначала, — обнял я её за плечи. Такая хрупкая она была… как стекло, которое я сам треснул.

— Я тебя прощаю… — прошептала она. — Но я действительно люблю другого. Не потому что ты флиртовал с Ларой. Просто я больше не хочу жить в пустоте. Когда говорила с ней, вспомнила себя. Ту, что любила тебя до безумия. А потом посмотрела в себя — и поняла… ничего не осталось. Только пепел.

Она плакала. Я стоял, как истукан. Виноватый. Жалкий. Одинокий.

Через неделю она ушла. А я остался в пустом доме. Без Марины. Без себя.

Ни Лариса, ни другие мимолётные увлечения больше не грели. Казались глупыми. Фальшивыми.

Марина была моим электричеством. Моей батарейкой. А теперь… я выключен. Пустой.

Знаете, я ведь до сих пор надеюсь, что, может, если подожду… если докажу, что могу быть другим… вдруг она всё-таки вернётся? Вдруг простит по-настоящему. Вдруг снова полюбит?

А пока — учусь быть один. И честно смотреть в зеркало.