Я любила бабушку, а другие ее внуки вспомнили о ней слишком поздно

Когда я была мелкой, почти всё своё свободное время проводила у бабули. Она была из той породы людей, которых называют "люди старой закалки" — строгая, но по-своему справедливая. Моя бабушка не кричала зря, но её "взгляд-убийца" заменял целую лекцию. И, несмотря на всю её строгость, я чувствовала — я у неё на первом месте. Я ведь была первой внучкой, и эта «должность» как будто автоматически делала меня её любимицей.

Каждые выходные, каждые каникулы — бабушка забирала меня к себе. Это была своя маленькая вселенная. Мы готовили, смотрели старые фильмы, ходили в парк, но самое главное — бабушка рассказывала истории. Её рассказы были волшебные. Она словно проживала свою жизнь заново, а я слушала, затаив дыхание, боясь перебить.

– Вот знаешь, – говорила она однажды, помешивая борщ в своей огромной кастрюле, – я в твоём возрасте уже умела и шить, и стирать, и картошку на огороде полоть. А мамы у меня уже не было…

– Как это — не было? – удивлялась я.

– Умерла она. Мне всего шестнадцать было. Отец остался, он старался как мог, но… материнскую ласку ничем не заменишь.

Я тогда впервые увидела в её глазах тоску. Не ту, поверхностную, а ту, что затаилась глубоко. Но бабушка быстро справилась с эмоциями, вздохнула и продолжила, уже с привычной бодростью в голосе:

– Но ничего, выжили. Потом замуж вышла, так думала, счастье пришло… Ан нет. Муж заболел, ушёл из жизни быстро, осталась я с малышом на руках. А потом ещё два брака — и те мимо. Одна осталась, с двумя детьми. В сорок пять уже никого рядом, зато полная квартира детей, работы, забот...

И вот ты слушаешь всё это и думаешь: как вообще можно было после такого сохранить чувство юмора, силу, доброту? А она смогла. Бабушка моя не сдавалась. Её энергии хватило бы на троих. И готовила она так, что пальчики оближешь — пироги с капустой, борщ с чесночными гренками, варенье с целыми вишнями…

Все мои лучшие воспоминания из детства — с бабушкой. Утро на кухне с горячими оладьями, вечерние беседы на скамеечке возле подъезда, запах её духов, который не спутать ни с чем.

Но ничто не вечно. Заболела она неожиданно. Мы надеялись, что выкарабкается, но... болезнь оказалась сильнее. И однажды её не стало. Ушёл самый родной человек. Я не могла поверить. Мне казалось, что она просто уехала куда-то, что сейчас войдёт в комнату, поругает за беспорядок, обнимет и спросит: "Чего грустишь-то?"

После похорон началось то, о чём никто особо не думал в момент горя — бумажная волокита. У бабули была трёшка в самом центре города, и выяснилось, что по завещанию она перешла мне.

Если честно, я знала об этом. Бабушка не раз говорила:

– Ты одна ко мне ходишь. Ты и получишь.

Остальные внуки — ну как бы сказать... были. Физически. А вот в жизни бабушки — не особо. Не приезжали, не звонили, не интересовались. А когда она заболела, так вообще раз в месяц могли из вежливости навестить. Так что для них её завещание было как снег на голову.

Скандал грянул в день поминок. Представьте: свечи, печенье, чай, и вдруг моя родная тётя, мамина сестра, подлетает ко мне, вся как кипяток:
– Ну что, довольна? Получила, чего хотела?

Я даже опешила:

– Простите, вы о чём?

– Не притворяйся! Думаешь, мы не понимаем, как ты ей в уши пела? Вот и подписала тебе всё!

– Да как вам не стыдно? Это же ваша мама. Она сама всё решила. И если уж быть честной, то только я с ней рядом была последние годы!

– Ах, вот ты как запела! Подговорила бабушку, чтоб всё на тебя переписала! Думаешь, не аукнется? Всё возвращается. Вот увидишь!

– Хватит! – не выдержала я. – Даже в такой день вы ищете, кто виноват. А я просто любила её. И не думала ни о какой квартире. А вы только сейчас и вспомнили, что у неё внуки есть!

– Конечно! Зачем тебе деньги гнаться — ты уже всё получила. Продашь, заживёшь красиво…

– Никуда я её не продам. Эта квартира — не просто стены. Это бабушка. Это всё, что от неё осталось.

Спор мог бы продолжаться вечно, но в тот момент подошла мама. Взяла меня под руку, отвела в сторону и сказала тихо:

– Не обращай внимания. Пусть говорят. Ты поступила по совести, а бабушка — тем более.

Было обидно. До слёз. Не за квартиру, не за скандал. А за бабушку. Она бы не хотела, чтобы её последний подарок стал причиной такой вражды. Она мечтала, чтобы семья оставалась семьёй.

Но, увы, не все разделяют такие ценности. Я часто захожу в ту квартиру. Сижу в её кресле, пью чай из её любимой чашки и думаю, как бы она отреагировала на всё это. Наверное, вздохнула бы, покачала головой и сказала:

– Люди… всегда в людях разочарование. Но всё равно их надо любить. Хотя бы тех, кто этого достоин.

И я её слушаю. До сих пор.