– После этого ты мне больше не жена, – заявил муж, прочитав мою переписку с другом

Утро было таким… обычным. Андрей уже стоял у плиты, жарил яичницу. Витал аромат кофе и хлеба из тостера. Наш утренний ритуал. Он что-то насвистывал, постукивая лопаткой по сковороде. 

Потом был звонок в дверь. Курьер. Небольшой конверт на имя Андрея. Он взял его как-то слишком спокойно, почти буднично, разорвал уголок, вытащил несколько листов. Я допивала кофе, глядя в окно на суетящихся воробьев, даже не подумала спросить – работа, документы, обычное дело. 

Он стоял спиной ко мне у кухонного стола, листал бумаги.  

– Что там? – спросила я наконец, почувствовав необъяснимую тревогу. 

– Это, – он протянул бумагу мне. – Распечатка твоей переписки с Сергеем. Вчера. И позавчера. И две недели назад. 

Сергей? Мой старый друг, коллега. Мы действительно переписывались – о работе, о проекте, который вместе вели. О предстоящей конференции. Шутили? Да, иногда. Легко, без задней мысли. Дружески. Я открыла рот, чтобы сказать это, объяснить… 

Но он не дал. Он сделал шаг вперед. В его взгляде не было ни вопроса, ни боли, ни даже злости. Только окончательный, бесповоротный приговор. 

– После этого, – он махнул рукой, – ты мне больше не жена. 

Я смотрела на его губы, которые только что произнесли эти слова, и не могла понять. Не хотела понимать. 

Он не слушал. Он уже отворачивался, его внимание было приковано к бумагам на столе, как будто я перестала существовать в ту же секунду, как прозвучал его вердикт. Этот жест – этот поворот плеч – был страшнее любых слов. В нем была такая тотальная отстраненность, такое немое отрицание всего, что было между нами семь лет, что внутри что-то оборвалось с тихим щелчком. 

Шок начал отступать, сменяясь леденящим потоком осознания. Это не гнев. Это не ревность. Это – предлог. Идеальный, найденный в моем телефоне предлог. Сколько времени он искал? Сколько времени он уже не видел во мне жену, а видел лишь помеху, от которой нужно избавиться? 

Воспоминания накатывали волной: его недавняя отстраненность, вечные задержки на «работе», резкое охлаждение в интимной жизни, взгляд, скользящий мимо меня… Я была слепа. Слишком удобно верила в нашу «обычную» жизнь, в утренний кофе и вечерний сериал на диване. 

Я поднялась со стула. Он не повернул головы. Я прошла мимо него, в спальню. Подошла к зеркалу. Вид у меня был потерянный. Женщина, которая только что была женой. А теперь – никто. 

В кухне стояла тишина. Андрей уткнулся в документы – свои или мои, не имело значения. Он строил свою новую реальность, где меня не было. А я стояла на обломках старой, с кольцом в руке, и понимала лишь одно: какими бы ни были его истинные причины, дверь захлопнулась. Навсегда. И начинать что-то объяснять, доказывать – унизительно и бессмысленно. Он уже все решил. Для него я перестала существовать как жена в тот миг, когда произнес эти слова.