Нормальная мать не бросит ребенка ради денег! – жена не принимает мою дочь от первого брака, переехавшую к нам на время

Я вздрогнул от сигнала домофона, хотя последние полчаса только и делал, что смотрел на панель. Бросил взгляд на Веру. Она сидела, поджав губы, и не шелохнулась, лишь провела ладонью по еще почти плоскому животу. Этот жест был мне понятен без слов: «Не забывай, кто сейчас главный». 

На пороге стояли они. Моя восьмилетняя Ксюша и мой бывший шурин, Игорь. Именно он привез дочь «на привыкание». Мать Ксении, Ира, уезжала по контракту работать сиделкой к пожилой даме в Италию. Три года — огромный срок. Но шанс был уникальным, а рекомендации сошлись. Ребенка взять с собой было нельзя. Ну, а что? У нее же есть я. 

Я обожал свою дочь, но с ее матерью нас развела жизнь. После расставания я оставил им квартиру, а сам снял комнату и устроился в мастерскую по реставрации мебели. Там я и встретил Веру. 

Вера знала о Ксюше все. Но ей было уже за тридцать, а своей семьи не случилось. Моя внимательность, мое одиночество показались ей шансом. Мы поженились быстро, и вот теперь она ждала нашего ребенка. 

Ксения робко переступила порог. Я отвел ее в гостиную, показал раскладной диван, освободил для ее платьев полку в шкафу. Она молча кивала. Мама уезжала только через неделю, это пока просто знакомство с новым домом. 

Я старался быть рядом с дочерью постоянно, и это действовало Вере на нервы. 

— Витя, помоги на кухне! Картошку нужно почистить! — раздался ее голос, резкий и напряженный. 

— Сейчас, солнышко, мы как раз страницу дочитываем! — крикнул я в ответ. 

— Я не могу одна! У меня токсикоз, мне тяжело! — ее голос сорвался на слезы. Дело было не в картошке. Дело было в том, что в ее уютный мирок, в ее наследственную квартиру, ворвалось мое прошлое. 

Однажды, за ужином, она взорвалась: 

— Нормальная мать не бросит ребенка ради денег! 

Я вспылил: 
— У Иры появился уникальный шанс встать на ноги! Она здесь едва выживает! И, в конце концов, это моя дочь! У меня тоже есть право быть с ней! 

— Ты думаешь только о себе! — прошипела она. — Зачем я только связалась с тобой? Раньше здесь была красивая жизнь, а теперь — проходной двор! 

Ксюша все слышала. И в ее голове рождались тихие, мелкие планы мести. Она подменяла соль сахаром, незаметно сдвигала на полке чашку мачехи, оставляла на зеркале в ванной отпечатки ладоней. Вера, конечно, все замечала. 

— Я не верю, что это делает домовой! — кричала она. — Нас тут трое! Взрослому такое в голову не придет! Ксения, это ты. 

Дочь бледнела и уходила в глухую оборону, а потом обнимала меня крепко. Веру от этих сцен буквально трясло. 

Однажды вечером она сказала тихо и окончательно: 

— Выбор за тобой. Или она уезжает к Игорю, или вы уезжаете оба. Я не вынесу этого. Я хочу спокойствия для своего ребенка. 

Я позвонил Ире. Она плакала в трубку — разорвать контракт значило заплатить огромную неустойку. У Игоря своя большая семья в однокомнатной хрущевке. Выбора не было. 

Я начал собирать чемодан. Вера молчала, положив руку на живот. У меня сжалось сердце. 

— Может, еще попробуем? — пробормотал я, уже не веря в это. 

— Нет, — ее голос был пустым. — Уходите. У меня будет мой ребенок. А с вами… я боюсь сойти с ума. Пожалуйста, просто уйдите. 

Мы ушли на съемную квартиру. Разве мог я бросить дочь?