Моя мама всегда меня унижала, пока однажды не прозвенел звонок

— Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?! — мамин крик разрывал тишину нашей хрущевки. — Опять тарелка не вымыта! Ты специально издеваешься?!  

Я молча сжимала вилку в руке. Тарелка была чистой. Просто на дне осталось две капли соуса. Но для мамы это был повод устроить скандал.  

— Мам, я же…

 
— Заткнись! — она резко схватила тарелку и швырнула ее в раковину. — Ничего делать не умеешь! Учишься как дура, говоришь как дура, даже сидишь как-то криво!  

Я привыкла. Так было всегда. Каждый день — новый повод для истерики. Каждый день — ощущение, что я дышу неправильно.  

— Как еще с тобой разговаривать, если ты тупая?! — орала мама, когда я просила быть потише. — Пока не наорешь, до тебя ничего не доходит!  

В тот вечер я в сотый раз подумала: «Я больше так не могу».  

После девятого класса я собрала вещи в рюкзак и ушла. Не в порыве эмоций — это было холодное, осознанное решение.  

— Ты куда?! — мама стояла в дверях, глаза сверкали злостью.  

— В колледж. Буду жить в общаге.  

Она фыркнула:  

— Ну и вали! Ты ко мне еще на коленях приползешь, тварь!  

Я не обернулась.  

Общежитие стало моим спасением. Да, тесная комната на троих, общий душ с тараканами, но зато — тишина. Никто не орал, не унижал, не контролировал каждый шаг.  

Деньги? Отец иногда переводил, бабушка подкидывала. Не шикарно, но выжить можно.  

Совершеннолетие. Я попыталась наладить контакт.  

— Мам, давай просто… поговорим?  

— О чем? — она бросала взгляд поверх моей головы.  

— Ну… Как жизнь?  

— Живу.  

И всё. Ни тепла, ни раскаяния. Но я продолжала звонить. Раз в месяц. На Новый год. На 8 Марта.  

Потом я вышла замуж. Муж — мой ангел-хранитель. С ним стало легче дышать.  

— Алло, доча? — голос мамы в трубке звучал… дрожаще?  

— Мам? Ты в порядке?  

— Я… я больна. Очень.  

Она расписала диагноз: операция, риски, деньги. И главное:  

— Переезжайте ко мне. Помогите. Пожалуйста.  

Я колебалась. Но муж взял мою руку:  

— Если тебе важно — поможем.  

Первые недели были… странными.  

— Ты хочешь чаю? — мама ставила передо мной чашку. Без крика. Без упреков.  

— Спасибо…  

— Да ладно, — она улыбалась. — Я же переосмыслила многое.  

Мы вложили в операцию все накопления. 400 тысяч. Мечты о квартире — на паузу.  

Но мы верили: "Она же изменилась".  

— Вам пора съезжать.  

Мама стояла на кухне, руки в боки. Ни следа болезни.  

— Что?..  

— Вы мне мешаете. Я здорова. А вы тут как нахлебники.

 - Но мы… мы же оплатили операцию!  

— А ты что, дочь или проститутка? — она рассмеялась. — Родителей не выбирают. Ты обязана была помочь. А теперь — свободна.  

В тот вечер я рыдала в подушку. Муж молча гладил мою спину.  

— Прости… Я нас… в яму завела…  

— Ничего, — он обнял меня. — Зато теперь ты свободна по-настоящему.  

Мы сняли квартиру. Начинаем с нуля.  

А мама?  

Пусть звонит. Пусть плачет. Пусть умоляет.  

Я не возьму трубку.