– Обсуди это с мужем, – свекровь постоянно напоминала, кто хозяин в квартире, которую она подарила

Моя жизнь превратилась в бегство. Ровно в девять утра, захватив дочь Сашу, я покидала квартиру, будто это горящее здание. Мы скитались по бездушным торговым галереям, часами просиживали на детских площадках, а иногда просто ездили на автобусе от начала до конца маршрута. Возвращались мы лишь к пяти, чтобы я успела создать видимость порядка: вытереть пыль, разогреть ужин. Я осознавала, что это не решение проблемы, но иного выхода не видела. 

На нашей свадьбе свекровь, Ирина Станиславовна, преподнесла поистине царский дар — просторную квартиру. Многие подруги завидовали такой удаче. Жилье, разумеется, было записано на моего супруга, Льва, еще до регистрации брака. Я никогда не считала это несправедливым, мы любили друг друга. Однако Ирина Станиславовна постоянно давала понять, что мое положение здесь — шаткое. 

Однажды, ожидая ребенка, я поделилась с ней планами обустроить будущую детскую. Ее ответ прозвучал так: 

— Обсуди это со Львом, ведь именно его имя указано в документах на недвижимость. 

Мне до боли захотелось швырнуть в нее что-нибудь тяжелое, но я лишь растянула губы в натянутой улыбке: 

— Я не стремлюсь получить права на эту собственность. Мне нужно лишь сделать комфортным пространство для нашего малыша. 

— А я что, против? Я лишь за то, чтобы важные решения принимались совместно, а не в одиночку, — произнесла она, и слово «совместно» прозвучало как священный завет. 

Но это оказались лишь первые ласточки. 

После появления Саши на свет моя свекровь объявила, что будет ежедневно поддерживать меня. Сколько я ни пыталась объяснить, что прекрасно справляюсь сама, ее это не волновало. Она являлась с рассветом, бесцеремонно открывая дверь своим комплектом ключей, и несла в наш дом свой разрушительный «порядок». Мы с мужем пытались до нее достучаться. Она демонстративно дулась, громко хлопала входной дверью, а на следующее утро вновь стояла на пороге. 

Мне не требовалась ее опека. Моя малышка была удивительно спокойной, позволяя мне и прибраться, и приготовить обед, и даже ненадолго прилечь. А вот присутствие Ирины Станиславовны лишало меня всех этих возможностей. Она сыпала бесконечными рекомендациями, будила спящего ребенка, потому что «пора кушать по расписанию», утверждала, что памперсы — зло. 

Уже вторую неделю я сбегала. Свекровь названивала, пытаясь выяснить наше местоположение, и, не добившись результата, с обидой удалялась. Затем звонила своему сыну и часами живописала ему, какая я безответственная мать. 

Вечера проходили в горьких перепалках. 

— Ты совершенно не ценишь стараний моей матери. 

— А она разве уважает мои границы? Давай попробуем снять другое жилье, а это вернем твоей родительнице. 

— Ты серьезно? Где мы возьмем средства на аренду? Мама искренне желает нам добра. 

— Мне такое добро не нужно. 

— Необходимо найти компромисс. 

— Просто поговори с ней, пусть перестанет меня «спасать». 

— Хорошо, я попробую. 

Но ситуация не менялась еще несколько недель. В конце концов, я не выдержала, собрала чемодан и перебралась к своей подруге Кате. В тот же вечер за нами примчался Лев. Он вернул нас домой, а своей матери предъявил жесткие условия: «Если хочешь помогать — твоя помощь ограничивается прогулками с внучкой во дворе. Ты не переступаешь порог нашей квартиры без приглашения». 

Как бы Ирина Станиславовна ни возмущалась, ей пришлось согласиться.