– Бабуля, это невозможно есть, – честно признался мой сын, сильно обидев свекровь

Теперь с Людмилой Степановной мы почти не общаемся. Она убеждена, что я настраиваю её внука против неё, что я вложила в него дурные слова. А вся моя вина, пожалуй, лишь в том, что я не объяснила сыну, когда молчание — золото. 

Моя свекровь обладает особым даром в готовке. Её рукам подвластны и шедевры, и нечто абсолютно непредсказуемое. Она обожает импровизировать, и тогда знакомые блюда приобретают фантастические, а порой и пугающие свойства. 

С Игорем, моим мужем, мы давно выработали тактику: киваем, улыбаемся, хвалим. Это стало нашей маленькой, почти ритуальной ложью во имя семейного мира. Но наш четырёхлетний Максим ещё не обучен этой дипломатии. Я ведь твержу ему, что обманывать нехорошо, что честность — это важно и правильно. И вот мои идеалистические уроки столкнулись с житейскими обстоятельствами. 

Я, взяв в руки вилку, настроилась на подвиг. Максим, ещё не искушённый в гастрономических компромиссах, с интересом принялся за еду. Блюдо представляло собой странный союз тыквы, чернослива и, кажется, тмина. Я старалась глотать быстро, почти не жуя. Сын откусил кусочек, замер, его лицо исказила гримаса, и он решительно отставил тарелку. 

— Макс, почему не ешь? — мгновенно насторожилась бабушка. 

— Бабуля, это невозможно есть, — чистосердечно заявил он. — Очень неприятно. 

Я подавила приступ смеха, но было поздно. Людмила Степановна побледнела, а её взгляд, полный укора, вонзился в меня. 

— Это ты его научила так со мной разговаривать? — прозвучало холодно. 

Визит наш завершился мгновенно. Мы молча собрались и вышли. 

В такси я попыталась осторожно поговорить с сыном. 

— Бабушка старалась, ей стало очень грустно от твоих слов. 

— Но ведь это правда! — искренне удивился он. — Ты же сама говорила, что нужно быть честным. 

— Значит, нужно было солгать? — прямо спросил Максим, и в его глазах читалось полное недоумение. — Ты запрещаешь мне обманывать! 

В голове беспомощно закрутились мысли. Как объяснить ему эту тонкую грань? Что ложь — это плохо, но есть ещё вежливая уловка? Что некоторые истины лучше оставлять при себе? Получается, я сама загнала себя в угол своими же постулатами. 

И, конечно, теперь с Людмилой Степановной — тишина. Она звонит только Игорю. А я сижу и думаю, что её кулинарные фантазии — возможно, скрытый талант: после них любая простая еда кажется божественным нектаром. Но сыну этого не растолкуешь. Для него мир пока делится на чёрное и белое, на правду и неправду. А все эти взрослые полутона… им ещё только предстоит появиться в его палитре.