Муж не понимал, что я просто хочу провести выходные отдельно от него и детей

Я не оборачивалась, продолжая вытирать одну и ту же тарелку, словно тянула время. 

— Я не могу сорваться и мчаться на другой конец области к твоей маме. У меня свои планы. 

— Вера, это просто пара дней. Ребятам будет полезно воздухом подышать. Да и нас это не разорит. 

— Просто? — Я наконец повернулась к нему. — Ты хоть помнишь, когда мы последний раз куда-то выбирались одни? Без родни, без колясок и суеты? 

Артём закряхтел, что означало: «Опять ты со своими фантазиями». 

— Я тоже устала. Не физически — я просто перестала себя ощущать. Я растворяюсь, Артём. Становлюсь фоном. 

— Милая, не придумывай проблемы. У всех так. 

— Правда? А когда ты в последний раз спрашивал, о чём я думаю? Что мне снится? Чем я живу, кроме списка покупок и расписания кружков? 

Он замер, соображая. Мозг лихорадочно листал календарь и не находил даты. 

— Знаешь, я всё-таки уеду. К Алине. Она звала погостить. 

— Как? А дети? 

— Они прекрасно проведут время с отцом. Удивительно, да? У них же еще есть отец. 

Он смотрел на меня, не понимая, что я хочу провести выходные отдельно. Для меня это было первым шагом назад к себе. 

Утром я заказала такси. Поцеловала сонных детей, кивнула мужу и вышла из подъезда. В груди было странное спокойствие. 

Первые сутки на даче у подруги я проспала, как убитая. Просыпалась только, чтобы выпить чаю и снова провалиться в сон, в котором не было места школьным собраниям и немытой посуде. 

Алина, мудрая и молчаливая, не донимала расспросами. Она просто была рядом, и этого хватало. 

Вечером второго дня зазвонил телефон. 

— Всё в порядке? — голос Артёма звучал устало. 

— Пока дышу. А у вас? 

— Нормально. Матвей поцарапал коленку, играя в футбол. Софья всё время спрашивает, когда ты вернёшься. 

В его фразе «нормально» я услышала хаос в детской и безнадёжные попытки накормить их чем-то, кроме пельменей. 

— Ещё пару дней. Мне нужно побыть одной, подумать. 

— О чём? 

— Обо всём. О том, кем я стала. Вернее, в кого меня превратила эта жизнь. 

— Но мы же семья... 

— Семья — это когда двое, Артём. А у нас — ты и твои потребности, дети и их нужды. А где я? Я — это кто? Тот, кто обеспечивает ваш быт? 

Он молчал. Я смотрела на закат, и слёзы текли по моим щекам сами собой. 

— Я встретила здесь Сергея, помнишь, был у нас такой однокурсник? Он стал фотографом, объездил полмира. И знаешь, что он сказал? Спросил, продолжаю ли я писать. А я и забыла, что когда-то писала стихи. Для меня это было важнее всего. А ты об этом даже не вспоминал. 

— Вера, вернись. Мы всё обсудим. 

— Нет. Здесь, в тишине, я наконец начала слышать саму себя. А дома меня постоянно заглушает гул повседневности. 

Я положила трубку. Возвращаться я не хотела. Не сейчас. Я боялась, что этот хрупкий, новый покой внутри меня разобьётся о реальность. 

Я сбежала не от них, а к себе. Чтобы вспомнить своё лицо, свой голос, свои желания. И теперь мне предстояло решить, как жить дальше. С ними, но уже не растворяясь. Или одной, но наконец-то целой.