– Я так больше не могу! – сказала мужу, и мой брак, длинной в двадцать три года, закончился просто и нелепо

— Всё, я ухожу. Мне надоела твоя вечная апатия. Я просто не могу больше так жить, — голос сорвался. 

Сергей чуть приподнялся с дивана. Его лицо выражало лишь лёгкое недоумение, смешанное с досадой, что я отвлекаю его от телевизора. 

— О чём ты, Марина? Опять накрутила себя с утра? Успокойся, не кипятись из-за ерунды. 

Мы прожили вместе двадцать три года. Наша дочь Аня вышла замуж и уехала в Питер. Иногда, глядя на её мужа, такого внимательного и деятельного, я ловила себя на горькой мысли: а ведь я могла бы иметь совсем другую жизнь. 

Познакомились мы на дне рождения общей подруги. Он был тихим, скромным парнем, и меня подкупило его спокойствие. Тогда оно казалось мудростью. Мы поженились, и я постепенно поняла: его спокойствие — это просто лень души. Мы жили с его родителями, и его мать была его точной копией — флегматичной женщиной, чьим главным интересом в жизни был послеобеденный сон. 

Потом родилась Аня. Материнство поглотило меня с головой, а Сергей остался в стороне. Он мог умильно улыбнуться, глядя на дочку, и тут же вернуться к своему дивану. Он никогда не участвовал. Не гулял с коляской, не вставал ночью, не знал, в каком она классе учится. Его мир был ограничен маршрутом «работа — диван — холодильник». 

Я строила карьеру, становилась сильнее. А он — мягче, аморфнее. Каждый вечер я тащила из магазина тяжёлые пакеты, умоляла встретить меня. Он кивал, а потом я находила его лежащим перед телевизором. 

— Серёж, ты же обещал! 

— Ну и что? Ты же справилась. Ничего не случилось. 

Однажды зимой на меня напали у подъезда, вырывая сумку. Я пришла домой в слезах, с синяком. Он взглянул на меня и спросил: «Куда это ты влипла?» Не вскочил, не обнял. Просто констатировал факт. В тот вечер я плакала в ванной, понимая, что плачу не от испуга, а от ледяного одиночества рядом с самым близким человеком. 

Последней каплей стала поездка к маме. У неё случился гипертонический криз. Я срочно улетела. Сергей клятвенно пообещал встретить мой ночной рейс. 

Выходя в почти пустой зал прилёта, я ещё надеялась увидеть его сонное лицо. Его не было. Я звонила — трубку не брали. Домой я добралась на такси в первом часу ночи. В спальне он сладко посапывал. Я захлопнула дверь и легла на диван. 

Утром он вышел на кухню бодрый и выспавшийся. 

— О, ты уже здесь! Как долетела? 

— Прекрасно. Сама. 

— Ну и отлично. А я, знаешь, так приустал вчера, глаза просто слипались. Решил прилечь на минутку, а потом за тобой. Ты же не обиделась? 

Я смотрела на него и не видела мужа. Я видела большую, мягкую щель в диване, которая 23 года засасывала мою жизнь, мои чувства, мои надежды. 

— Всё, Сергей. Моё терпение лопнуло. Я ухожу. 

— Да брось ты! Из-за такой ерунды? Мы же не молоды уже. Прожили столько лет… 

Он не понимал. Он не понимал, что его «ерунда» — это годы обид, невыполненных обещаний, ледяного равнодушия. Что его «нормально» — это моя личная тюрьма. 

Я подала на развод. Он даже не спорил о квартире — слишком много хлопот. Он просто переехал к своей матери, к её дивану. А я осталась одна в тишине, которая наконец-то стала моей.