– Я столько в вас вложила, – мать выставляет счет за помощь, оказанную нам с мужем

— Думаешь, моя поддержка была бесплатной? Кто вам обеспечил нормальную жизнь, напомни? 

Голос матери резал слух. 

— Мам, мы в воскресенье договорились поехать к родителям Максима. Его отец один не управится, дрова колоть надо. 

— А мои дела подождут? — усмехнулась она. — Магазинную кладовку завалят, если завтра не разгрузить. Приезжайте к девяти, к полудню закончите. 

Эти беседы были похожи на тяжёлую поступь по одному и тому же кругу. Мать не просила — она выставляла счёт. И её доводы всегда были железобетонными. 

— Мы же уже дали слово. Они нас так редко видят. Я не могу всё бросить, — пробормотала я, хоть и понимала — это бесполезно. 

— Понятно, выходит, я вложила в дочь столько сил, а она предпочитает чужих людей? 

Я зажмурилась. Сейчас начнётся. 

— А помнишь, кто вам первый взнос за жильё отдал? Родня Максима? Так они свою дачу десять лет достраивают! Без меня ты бы до сих пор по чужим углам скиталась. 

Максим слышал всё из гостиной. Если не каждое слово, то общий смысл был ясен по моим коротким репликам и напряжённой осанке. Он уже стоял на пороге. Я резко положила трубку и встретилась с ним глазами. 

— Уловил суть? — тихо спросила я. 

— Вполне, — откликнулся он сухо. — Она что, нас в рассрочку купила? 

Я понимала Макса. После каждого такого «напоминания» о её щедрости на меня накатывало чувство неловкости. Я всегда полагала, что мать просто желает нам добра. Но теперь до меня стало доходить: это был не подарок, а негласный договор. И с каждой новой просьбой она как будто предъявляла к нему дополнение. 

Спустя пару недель мы всё ещё общались, но скупо, и лишь по её инициативе. Максим и вовсе прекратил контакты с тёщей. 

— Навещай её одна, если хочешь, — заявил он как-то. — Я не намерен отчитываться за каждый шаг и «отрабатывать» её щедроты. В моём мире родственные связи не измеряются валютой. Если мать желает общаться — пусть. Но на шантаж я больше не подпишусь. 

Однако мама не думала отступать. Она обращалась с просьбами-распоряжениями все чаще. Когда я отказывала, ответ был таким: 

— Хорошо. Живите своей жизнью. Только ко мне потом не обращайтесь, если прижмёт. Столько в вас вложено... 

Следующие дни прошли в тишине. А потом я случайно встретила Катю, нашу общую знакомую. 

— Ой, твоя мама вчера такое в парикмахерской рассказывала! — со смехом поведала она. — Уверяла, что твой Макс женился на тебе из-за жилплощади, специально искал невесту с капиталом. 

— Что?.. 

— Ну, ты же свою маму знаешь. Только ты... Смотри, как бы до Макса и его семьи не долетело, — Катя вдруг спохватилась, поняв, что ситуация нешуточная. 

Я могла лишь гадать, в курсе ли муж или пока нет. Но мать явно не собиралась останавливаться. Нужно было действовать. Мы посетили нотариальную контору в середине следующей недели. Оформили дарственную на ту долю, что была оплачена деньгами свёкров. Так было честно. 

Юридически почти ничего не менялось, лишь добавлялись формальности. Но для меня тот документ стал актом освобождения. После визита к нотариусу я долго размышляла, сообщать ли матери. Но всё же набрала номер. 

— Мама, спасибо за всё, но добровольная поддержка — это не кредит. Мы не должники. И помогала не только ты. Теперь часть нашей квартиры официально принадлежит Максиму. Так справедливо. Ты внесла большую сумму, но без его семьи мы бы не справились. Никаких обсуждений финансов больше не будет. И уж тем более — за нашей спиной. 

Она перестала выходить на связь. Сначала это угнетало, а потом… стало легко. Больше не нужно было постоянно оглядываться на её мнение. Если она и продолжала распускать слухи, это было уже на её совести. Я сделала всё, что могла.