– Вы должны быть благодарны! – квартирант без разрешения разобрал мой камин и удивился, что я осталась недовольна

Я застыла в дверях гостиной, не в силах решить: плакать мне или немедленно вызывать полицию. Напротив, в кресле, развалился Степан – тихий парень-виолончелист, которого я пустила в дом четыре месяца назад. Он тогда так трогательно говорил о поиске вдохновения и тишине для репетиций. Смотрел честными, немного грустными глазами. 

Теперь эти глаза смотрели на меня с вызовом, а за его спиной зияло пустое пространство, где раньше стоял старый камин. На его месте осталась лишь грубая ниша, окаймленная ободранными обоями. Рядом, аккуратно сложенные, лежали тяжелые камни. 

— Степан, где мой камин? 

— Он был громоздким и совершенно нефункциональным, — с жаром объяснил он. — Я освободил место! Здесь теперь будет ниша для медитаций. Можно поставить свечи, статуэтки. Это же чистый минимализм! 

Вам знакомо ощущение, когда возвращаешься в свой дом, а его будто подменили? В договоре черным по белому значилось: не вносить изменений в интерьер. Он слушал, кивал, его лицо выражало полное понимание. Оказалось, его понимание было гибким. Сначала он перевесил светильник в прихожей, назвав это «работой со световыми акцентами». Потом заклеил одну стену в спальне темно-синей самоклеящейся пленкой — «для глубины». 

Мне казалось неудобным устраивать сцены из-за, как мне тогда думалось, пустяков. Боялась прослыть мелочной и консервативной. Напрасно. Если человек без спроса меняет абажур, скоро он возьмется и за несущие стены. 

— Вы не чувствуете потенциал этого места, — с уверенностью заявил Степан. — Этот камин был анахронизмом. Он подавлял энергию комнаты. Я подарил вам пространство для нового. Это инвестиция в эстетику! 

Я подошла, коснулась ладонью шершавого среза стены. Под слоем штукатурки зияла дыра, где раньше была надежная кладка. 

— Степа, этот камин сложил еще мой дед. Он был памятью. Ты выломал его, не спросив. 

— И что? — он искренне не понимал. — Память — в сердце, а не в груде камней. Главное — я убрал давящий элемент. Вы должны быть благодарны. 

Он смотрел на меня так, будто я — тупая и косная хранительница хлама, мешающая ему творить, а не человек, чьи корни и история были только что варварски выдернуты из стен. 

— Я удержу стоимость восстановления из твоего залога, — сказала я, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться. — И завтра к вечеру ты освобождаешь дом. 

Его глаза расширились от несправедливости. 

— Вы — ретроград! — выдохнул он с презрением. — Я вложил сюда идею, а вы... вы цепляетесь за пыль! 

Он собирал вещи с театральным трагизмом. Громко возил чемодан, демонстративно упаковывал виолончель. 

Существуют люди, для которых любой договор — лишь фон для их гениальности. Они искренне верят, что месячная арендная плата дает им право переделывать чужое имущество. И самое невыносимое — их святое недоумение, когда ты не благодаришь их за этот «подарок». 

Теперь в моем договоре жирной строкой выведено: «Любое физическое воздействие на стены, пол, потолок, инженерные системы и стационарные объекты без письменного одобрения ведет к немедленному расторжению и финансовой ответственности за полное восстановление». И это работает безотказно. Куда лучше, чем надежда на чужой здравый смысл.