– Уедет за карасем, а вернется с русалкой! – слова подруги о моем муже не давали мне покоя, и не зря

— Если я съем еще один эклер, лопну, как мыльный пузырь, — заявила Ира, отодвигая тарелку. — Пора домой. 

— Ой, не хочу! — расстроилась я. — Сережа сегодня в своем «рыбацком трансе». Подходить к нему в этот час — все равно что медведя будить. Идем в кино! 

— У тебя телевизор сломался? — пошутила подруга. 

— На большом экране! И возьмем попкорн! — я не сдавалась. 

— Ладно, идем, — сдалась Ира. — Но скажи, почему твой муж превращается в ураган, когда удочки собирает? 

— Не ураган, — я махнула рукой. — Просто столько возни: коробки, приманки, спиннинги… Носится, как угорелый! 

— Заядлый, значит? 

— Еще какой! Выходит из дома, будто великую миссию выполняет! 

— Странное хобби, — поморщилась она. — Рыба воняет, кости мелкие. Чистить, жарить… Проще филе в магазине взять! 

— У нас договоренность, — улыбнулась я. — Поймал — сам чисти и готовь. Я только ем! 

— И ты спокойно отпускаешь? — спросила Ира. 

— Ну да. Уезжает хмурый, возвращается сияющий. Весь в тине, с уловом. В чем проблема? 

— У меня — нет. У тебя — должна быть! — возразила подруга. — Уедет за карасем, а вернется с русалкой на хвосте! Потом кусать локти будешь! 

— Ир, извини, но я доверяю мужу, — посмотрела серьезно. — Без доверия — какие отношения? Одни нервы. Дом должен быть тихой гаванью. 

— Думай, как знаешь, — отмахнулась она. — Но статистика не врет: половина таких «рыбаков» удочку и не разматывает!
 
— Ладно, мисс Статистика, в кино идем? 

— Идем. 

Через неделю, поддавшись сомнениям, я установила приложение-трекер на телефон Сережи, когда он спал. Совесть скребла: «Лицемерие!» — шептал внутренний голос. Но голос Иры звучал громче: «Лучше проверить и спать спокойно». 

Долго ничего не происходило. Работа, дом. Пока в субботу он не объявил: 

— Съезжу на озеро, развеяться. Надоело все. 

Голос был странно плоским, без обычного азарта. 

— Хорошо, — кивнула я, сердце сжалось. 

Вечером открыла приложение. Точка маячила не у озера, а в дачном поселке «Родничок». И не двигалась. До утра. Сомнения превратились в подозрения. Я села в машину. 

Нашла его «рыбацкий УАЗик» у аккуратного домика с палисадником. Сердце бешено колотилось. Из калитки вышла… женщина. Вела за руки двух малышей. Сережа шел следом, нес коляску. Его лицо, обычно замкнутое, светилось непривычной нежностью. Он наклонился, поправил шапку старшему мальчугану, и тот рассмеялся, обняв его за шею. Я сняла их на телефон. Кадр получился идеальным, страшным. 

Он вернулся через день. Я встретила его в прихожей, молча показала фото на экране телефона. 

— Сразу сказать не мог? — голос звучал чужим. 

Сережа побледнел. Глаза метнулись. 

— Света… Там все глупо вышло. Сначала просто помогал ей, вдове… Потом… — он замолк, сглотнув. — Ребенок родился. Потом второй. Она пригрозила судом за алименты, если уйду… 

— Мальчик похож на тебя, — заметила я бесстрастно, глядя на фото старшего сына. 

Он кивнул, не поднимая глаз. 

— Ты ночуешь в гостевой. Завтра — поедем разводиться. 

— Свет, может… как-нибудь… — он попытался взять мою руку. 

Я отшатнулась, будто от огня. 

— Нет, Сережа. «Как-нибудь» ты будешь жить с ними. А я не собираюсь быть лишней в твоей рыбалке. Доверие, как рыба без воды, оказалось мертвым грузом на дне.