– Так сбежать, это низко, – обвинил меня мужчина, когда я не выдержала его потребительского отношения

Мне было двадцать семь, когда я впустила в свою жизнь Сергея. Он сам попросился, а я, не раздумывая, кивнула. Я была так сильно увлечена им, что любые сомнения казались предательством. 

Мы прожили пять лет. Наша повседневность казалась прочной: совместные поездки к морю, книги на полках, которые мы выбирали вместе, пёс Цезарь, наши шутки, понятные лишь нам двоим. Но брак так и остался для него пустой формальностью. 

Сергей частенько заявлял: 

— Этот клочок бумаги ничего не изменит. Разве нам сейчас плохо? Ты же умная девушка, не стоит опускаться до этих банальных условностей. 

Я мечтала о ребёнке, о своём уголке, но перспективы с ним виделись мне расплывчатыми и пугающими. 

Я не раз пыталась до него достучаться. 

— Мне страшно от такой неопределённости, Сережа. Мне нужны хоть какие-то ориентиры. 

— Чего ты ждёшь от меня? — он всякий раз раздражался, — подтверждений моей любви? Я с тобой, разве этого мало? 

Первый раз, услышав это, я ощутила, как внутри образуется холодная пустота. Но я оставалась, веря, что зрелость заключается в умении ждать и прощать. 

Всё перевернулось, когда у моего отца случился инсульт. Те дни я проводила между работой и палатой в клинике. Сергей же демонстративно дистанцировался. Он не интересовался состоянием отца, не предлагал помощи. Он лишь бросал: 

— Ты справишься. Ты у нас железная леди. 

Эти слова были похожи на ширму, скрывающую его полное безразличие. На самом деле его это злило. Ему не нравилось, что ужины стали проще, что я часто пропадаю. И тогда он начал меня «поправлять». Критика лилась рекой. 

Я молча сносила её — не оставалось душевных сил для конфликтов. 

Когда папы не стало, Сергей не пришёл на прощание. Он холодно заметил: 

— Я не испытывал к нему тёплых чувств. Не буду притворяться. 

В ту ночь я часами сидела в гостиной, уставившись в одну точку. Тогда же я собрала чемодан. Я оставила Цезаря — он всегда больше нравился Сергею. 

Чтобы не поднимать шума, я написала на клочке бумаги: «Я не железная. Я очень устала. Я ухожу. Прощай». 

Он отреагировал не сразу. Лишь спустя несколько дней в соцсетях появилось его фото: он был в клубе, улыбался, словно ничего не произошло. 

Потом пришло сообщение: 

— Это низко. Просто сбежать, не объяснившись. 

Низко… Сбежать… 

Я перечитывала эти строки, не веря увиденному. Я ведь не ушла к сопернику! Не устраивала драм. Взяла лишь личные вещи. Ничего лишнего! Просто решила уйти, сохранив достоинство. Ни в чём его не обвинив, ничего не потребовав. И всё равно оказалась виновата. 

И тогда до меня дошло: его вообще не волновали мои переживания. Ему было важно лишь моё физическое присутствие. Как удобной вещи. И чтобы я была «железной». Всё выдерживала, со всем справлялась, создавая ему, сильному, комфорт. 

А чтобы самому не чувствовать угрызений, он просто назовёт меня виновной. Пусть несёт этот груз. Она же «железная». Я также осознала, что больше никому не позволю относиться к себе так пренебрежительно. Что бы ни случилось впереди. 

Когда телефон зазвонил, я отклонила его вызов. 

Я сняла себе студию, завела котёнка — рыжего и неугомонного, чей взгляд был полон безграничного доверия. Начала встречаться с новыми людьми, просто чтобы ощутить радость бытия. 

А недавно от Сергея пришло новое сообщение: 

— Соскучился. Ты одна? 

Я прочла, улыбнулась, и нажала кнопку, заблокировав навсегда. 

Ведь настоящая взрослость — это когда ты не ждёшь, не мстишь, не ищешь оправданий. Ты просто не возвращаешься в то место, где тебя заставили извиняться за то, что ты была собой.