Сестра моей жены объявила о своей беременности и меня это сильно разозлило

Мы сидели в уютной трехкомнатной хрущевке моих родителей жены. Воздух был густой от запаха жареной курицы и пирогов с капустой — классический родительский банкет. Ленка, моя законная супруга, конечно, предупредила: «Сереж, сегодня ужин у мамы с папой. У Аньки какое-то важное сообщение». Ну, важное сообщение… подумал я. Может, повысили на работе? Или, на худой конец, машину новую купила. Анна, младшая сестра Лены, была девочка с характером, и ее «важные сообщения» обычно были громкими, но не смертельными.
Как же я ошибался.
Когда все уселись, отужинали и добрались до компота с пирожками, Аня вдруг встала, звякнула ножом о бокал с вишневым соком и заявила такую новость, что у меня в висках застучало.

— Мама, папа, Лена, Сережа… я собрала вас, чтобы сообщить… я беременна! Скоро стану мамой! — выпалила она, сияя, как новогодняя елка.
Я остолбенело перевел взгляд на Лену. Та лишь виновато наморщила нос и под столом ткнула меня коленкой. Мол, держись, сейчас будет весело.
Первой, после гробовой тишины, опомнилась теща, Ирина Петровна. Она откашлялась и спросила с какой-то неестественной, наигранной осторожностью:
—Ань, милая… а когда… когда мы узнаем, кто отец?
Аня фыркнула, будто мама спросила нечто совершенно идиотское.
—Мам, ну что ты несешь! Конечно, Роман! Вы же его прекрасно знаете, он у нас в гостях раза три был!
Тут в дело вступил тесть, Владимир Степанович, отставной майор, человек со взглядом бульдога и усами, как у Буденного. Вместо того чтобы взорваться, как вулкан, он вдруг расплылся в улыбке до ушей.
—Ну что ж, поздравляю, дочка! — прогремел он, смачно чокнувшись своей стопкой водки с Аниным бокалом. — А свадьба-то когда? Будем гулять?

Мой внутренний компас сломался. Я сидел и чувствовал, как почва уходит из-под ног. Это какой-то сюрреализм. Мой мир, в котором Владимир Степанович пять лет назад чуть не снес мне голову за то, что я проводил Лену до подъезда в половине двенадцатого, рушился на глазах. Лена под столом нащупала мою ладонь и сжала ее так, что кости затрещали — мол, молчи, дурак.
— Пап, мы о свадьбе еще не думали, — спокойно ответила Аня. — Жить будем вместе, а штамп в паспорте — дело десятое.
И тут я не выдержал. Глядя прямо на сияющего тестя, я бросил в пространство, будто невидимый камень:
—А меня одного смущает, что самого-то виновника торжества, Романа, за этим столом нет?
Наступила тишина, которую можно было резать ножом. Лена снова впилась ногтями мне в руку. Владимир Степанович сделал глоток водки и сделал вид, что не расслышал. А ведь пять лет назад он с четвертого этажа слышал, как я Лене на скамейке у подъезда шепотом стишки читал! Выбегал на балкон и орал: «Лена, домой! Комендантский час!» Однажды мы с ним чуть не подрались, он тогда мне тыкал в грудь пальцем и кричал: «Ты, пацан, мне тут не флиртуй! Правила знай!»
Теща, пытаясь спасти ситуацию, завела разговор о поле ребенка.
—А кто у нас будет? Мальчик или девочка? Уже узнавали?
—Нет еще, мам, срок маленький, — ответила Аня. — Но мы с Ромкой очень девочку хотим.

Тут тесть снова оживился.
—Нет уж, сначала мальчика надо! Наследник, защитник! Девочка — она потом замуж уйдет и все, чужая станет.
Меня будто током ударило. Это та самая принципиальная Ирина Петровна, которая пять лет назад читала Лене лекции о том, что «гулять надо до девяти» и «не дай бог нагуляешь ребенка в подоле»? Куда все это делось?
Я видел, как все за столом косят на меня глаза. Видимо, на моем лице было написано ровно то, что я думал: «Ребята, вы кто и куда дели моих суровых родственников?»
Не удержался, решил ткнуть их носом в их же прошлое. Я ухмыльнулся и спросил одновременно у тестя и тещи:
—Так вы уж определитесь. Калым с Романа требовать будете или приданое Аньке теперь собирать?
Это была наша семейная шутка, понятная только своим. Когда я пять лет назад пришел свататься к Лене, Владимир Степанович, привезший семью из Узбекистана, где служил, долго мусолил тему калыма и приданого. Мы потом постоянно шутили, кто кому должен: я им за то, что взял их дочь «бесплатно», или они мне за то, что я ее «без выкупа» забрал.
Все засмеялись, напряжение немного спало. Лена одобрительно похлопала меня по коленке. И тут до меня начало доходить. Эти люди не с

Марса прилетели. Они просто… изменились. Пять лет назад они были моложе и страшнее. Они только-только переехали в незнакомый город и видели в каждом молодом человеке угрозу для своих дочерей. А теперь у них есть я — положительный пример. Я не сбежал, не бросил, мы с Леной живем нормально. Их младшая дочь беременна от взрослого, вменяемого парня, которого они знают. Может, они просто научились доверять? Или устали бороться с ветряными мельницами?
Я вздохнул, допил свою стопку и налил новую. Потом разжал ладонь Лены и переплел свои пальцы с ее пальцами. Она поняла — буря миновала. Я поймал взгляд Владимира Степановича. Он смотрел на меня понимающе, и в его глазах читалось что-то вроде: «Ну, сынок, бывает. Жизнь-то идет».
— Ну что ж, — поднял я свой бокал. — Тогда давайте выпьем. За Аню, за малыша и за… новую жизнь. Со всеми ее сюрпризами.
Все чокнулись. И пусть правила изменились, а двойные стандарты торчали, как шило из мешка, но это была моя семья. Странная, непоследовательная, но своя. И с этим предстояло жить.