Пришлось выгнать свекровь из дома, когда она вместо помощи начала мотать мне нервы

Мне двадцать семь, и внутри меня растет новая жизнь. Пятый месяц, а я уже с трудом передвигаюсь по собственной квартире, будто нагруженная доверху баржа. Врач, посмотрев на мои анализы и синяки под глазами, настойчиво предложил найти помощницу по хозяйству. 

Я поделилась этой мыслью с самыми близкими. Мама одобрила, а свекровь, Анна Викторовна, отреагировала с присущей ей решительностью. Через два дня она уже стояла на пороге с чемоданом, заявив, что лучшей поддержки, чем она, нам не найти. 

С этого момента в нашем доме воцарился хаос. Её кулинарные подвиги напоминали подготовку к осаде: горы жареных пирожков, жирные щи, соленья. Большую часть этого я не могла есть — токсикоз и старая аллергия сводили меню к пресной овсянке и паровым котлетам. Однажды я не нашла наш дорогой, шелковистый постельный комплект, купленный специально из-за его гипоаллергенности. Свекровь его выкинула. 

— Он такой безвкусный, глаза режет, — равнодушно пояснила Анна Викторовна. — Куплю вам новый, в цветочек. 

Но главным испытанием стал её ритуал. Она несколько раз в день варила крепчайший кофе, щедро сдабривая его ванилью. Этот сладкий, удушливый аромат проникал повсюду, вызывая у меня приступы тошноты. Мы умоляли её отказаться хотя бы от специи, но она лишь отмахивалась: 

— Пустяки, пройдёт. Это для сосудов полезно. 

Вчера, вернувшись с планового осмотра, я застыла в прихожей. В квартире висел тошнотворный аромат. На плите шипела кофеварка, а в гостиной, к ужасу моему, дымились аромасвечи с тем же проклятым запахом. Что-то во мне оборвалось. Я не кричала, мой голос был низким и дребезжащим от ярости. 

— Немедленно вылейте это. И уберите эти свечи. Сейчас же. 

Она удивлённо подняла брови, но я не дала ей слова сказать. 

— Вы заявляетесь к нам, не спросив, и превращаете нашу жизнь в кошмар. Вы не помогаете! Полы немыты, пыль лежит неделю, а я всё равно готовлю себе сама, потому что ваша еда мне противопоказана. Собирайте чемодан. Поедете домой. 

Она начала плакать. Но меня это не растрогало. Вечером вернулся Сергей. Выслушав обе стороны, он молча взял ключи от машины. 

— Мама, я отвезу тебя, — твёрдо сказал он. — Так нельзя. 

Я не осталась в этой пропитанной ванилью квартире. Переночевала в ближайшей гостинице, в стерильной тишине номера, где пахло только чистотой. Утром, проверяя телефон, я увидела десятки пропущенных. Свекор и сестра мужа оставили гневные голосовые сообщения, обвиняя меня в чёрной неблагодарности и разбивании семьи. Я отключила звук, прижав ладонь к животу, где шевелилась моя девочка. Иногда единственный способ выжить — это выстроить крепость и поднять мосты.