Наша подруга на старости лет решила себе личную жизнь устроить

Несколько лет назад наш сосед, Сергей Сергеевич, окончательно перебрался из города к нам в деревню. Не сказать, что был уже совсем стариком — да, возраст, конечно, но крепкий, аккуратный, опрятный, с прямой осанкой и седыми, но густыми волосами. Овдовел он тогда, остался в городской квартире совсем один.

Дочка Марина с семьёй его не бросала — навещали, звонили, всё как положено. Но, видно, тоска такая навалилась, что и звонки не спасали. Пустота в квартире — она такая, подкрадётся и не отпускает.

— Ну и зачем мне там одному сидеть? — как-то сказал он моему мужу. — Не на лавке же у подъезда с бабушками жизнь доживать...

Хотя бабушки те на него поглядывали с явным интересом, уж поверьте.

Вот и вернулся он в отчий дом, тот самый, где сам ещё пацаном бегал по двору. Домик не запускал — за ним глядел, крышу с зятем перекрыли, газ провели, сад не забрасывали. Всё у него было на месте.

К нам он часто захаживал — то просто чайку попить, то по хозяйству что спросить. Кур завёл, мечтал пасеку завести. Душа у него будто ожила — видно было, как ему тут по душе. Но со временем начал к нам заглядывать всё реже и реже.

Я сперва подумала — может, не здоровится? А потом сама всё поняла: увидела как-то, как к нему зачастила баба Аня — жила она на соседней улице.

Аня вообще женщина была непростая. Судьба её, скажем прямо, не жаловала. Муж рано умер — выпивал, болел. Сын уехал куда-то далеко, на Север, и почти не появлялся.

Но с появлением Сергея Сергеевича — Аню просто не узнать стало. Раньше ходила в стареньком платье и тапках с носками, а теперь волосы в аккуратный пучок убирает, в мокасинах щеголяет, щёчки порозовели, глазки заблестели. Мы даже с подружкой Людкой как-то пошептались:

— Ты глянь, Анька-то ожила! Прям девчонка.

А потом она нам всё и рассказала. Ехали мы как-то с мужем в райцентр, и увидели её на остановке. Подвезли, конечно.

— Я вот в город, — говорит. — Куртку новую приглядела и сапожки — замуж собралась, понимаешь?

— Как это — замуж? — я чуть руль не выронила. — Да ты серьёзно?

— А чего тянуть-то? — засмеялась она. — Мы с Серёжей ещё в юности друг другу нравились, только тогда жизнь по-разному повернулась…

Оказалось, учился он отлично, в город уехал, в институт поступил. А она в деревне осталась — дояркой в колхозе работала, потом техникум заочно закончила, ветврачом трудилась до пенсии. А тут — встретились, будто и не было этих десятков лет разлуки.

Но не всё было гладко. Марина, дочка Сергея Сергеевича, новость встретила в штыки. Прямо скандал закатила.

— Ну пожили бы вместе, — возмущалась. — Зачем ЗАГС-то? Старики собрались свадьбу играть, людей смешить. Она, что ли, на наш дом глаз положила?

Но со временем буря улеглась. Даже платье бабе Ане помогала выбирать и стол на свадьбу накрыла. Видимо, поняла: отец — счастлив, а это главное.

Аня потом призналась мне:

— Ой, милая, я и не думала, что в старости снова почувствую себя нужной. Готовлю, стираю, хлопочу. Ему обед из трёх блюд, а себе одной раньше и кашу варить не хотелось...

Сергей Сергеевич занялся пасекой. Книги читал, к местному пасечнику ездил, даже внуков пытался привлечь — «Пчёлки — это вам не коты, тут дело серьёзное», — говорил.

А потом случилось то, чего никто не ждал — инсульт. Сначала больница, потом домой — Аня его выхаживала как могла. Надеялась, что на ноги встанет, но не вышло. Мы с мужем заходили почти каждый день — еду приносили, поддерживали. А она лежала, отвернувшись к стене, молчала. Только кот к ней заберётся, замурлычет — и слеза покатится.

Со временем снова встала, хозяйство бросать не хотела — будто куры и коты её и держали. Но видно было — здоровье сдаёт. Пару раз в больницу попала, ноги совсем отказали. Стали соцработники говорить: мол, пора в дом престарелых. Сыну писали — бесполезно.

А потом — неожиданный поворот. Вижу однажды: машина у дома, вещи грузят. Думаю, всё, забирают Аню.

Зашла попрощаться, а Марина мне в лицо:

— Я её к себе везу. И котов тоже. Квартира большая, детям жильё купили, никто не пострадает.

Я аж растерялась:

— Но ведь она вам не родная…

Марина улыбнулась, уже не злая, как раньше, а мягкая какая-то:

— Она не чужая. Папа с ней счастлив был. А за счастье — надо благодарить.