Мне приходится защищать собственного сына от своей мамы

Если честно, у меня с мамой никогда не было тёплых, душевных отношений. Ну вот совсем. То она недовольна моим тоном, то я её взглядом обидела, то ей не понравилось, как я посуду помыла. Мелочи, скажете? Ну, может и так. Только из этих мелочей копилась настоящая стена непонимания, за которой мы обе прятались, как за щитом.

Я хорошо училась, почти всегда на отлично. Вела себя прилично, не шаталась где попало, по вечерам дома была. Но маме всё было не так. И вид у меня «не тот», и голос «слишком громкий», и характер, дескать, отцовский — слишком упрямый. И каждый раз, когда я пыталась с ней поговорить по душам, всё заканчивалось тем, что она либо начинала кричать, либо обижалась, и потом неделю не разговаривала. А самое обидное — я же её не враг. Я просто хотела быть собой.

– Вот ты себя послушай! – часто говорила она, закатывая глаза. – Ишь, философ нашлась. Ты бы лучше нос вытерла и поела, а не умничала!
Мне оставалось только вздыхать. Я знала: спорить бесполезно.

Отец ушёл от нас, когда я была совсем маленькой. Наверное, мама после этого и ожесточилась. Мужик сбежал, оставив её с грудным ребёнком на руках. Но я-то тут при чём? Я не просила меня рожать. Мне просто хотелось хоть немного тепла. Хоть раз услышать: «Ты у меня умница» или «Я тобой горжусь». А вместо этого – только постоянное недовольство.

Когда у меня появился парень — потом он стал моим мужем, — мама мгновенно переключилась на него. Она рассматривала его, как врага. Любое его слово вызывало у неё раздражение. Даже когда он просто предлагал помочь.

– Он тебе не пара, – как-то заявила она. – Видишь, как смотрит? У таких глаза бегающие – это признак ненадёжности.

А он, между прочим, никогда в жизни меня не обидел. Терпел и мои слёзы после ссор с матерью, и её колкие фразы. Но я уже не могла. Поэтому, как только появилась возможность — мы съехали. Сняли крохотную квартирку, где никто не цокал языком и не шептал за спиной.

– Слушай, может, ты с мамой всё-таки как-то... ну, поговоришь? – робко предложил он как-то раз, после особенно злого звонка от неё.

– Нет, хватит. Я устала, – отрезала я.

С тех пор общались мы редко. В основном — по телефону. Да и то – формально. Поздравления, новости, ну и периодические «уколы» в духе:
– Надеюсь, он тебя ещё не бросил?

Свадьба... ох, как же мне хотелось, чтобы она всё-таки прошла спокойно. И я, по наивности своей, позвала маму. Было затишье, казалось, всё налаживается. Ошиблась. На свадьбе мама была просто ходячей бурей.

– Это что за меню? Я разве такое одобряла? – недовольно щурилась она, ковыряя оливье. – И костюм у него как у... ох, не буду говорить, а то обидитесь.

Свадьба была испорчена. Единственный раз в жизни — и вот так.

Прошли годы. Мы с мужем жили счастливо. Родился сын. Чудесный мальчишка — весёлый, добрый, с открытым взглядом. Я глядела на него — и сердце пело. Вот ради него всё. Он — мой смысл.

Мама же с возрастом стала часто болеть. Как-то так вышло, что на время болезни мы забрали её к себе. Сами не поняли, как согласились. Пожалели, конечно.

– Ой, вы опять чай пьёте? Уже четвёртый раз за день! – бросала она язвительно. – Ребёнок в мультиках сидит — бездельники.
– Мам, пожалуйста, не надо, – просила я.

– А ты не «мамкай» тут, хозяйка нашлась.

Нам с мужем было тяжело. Мы буквально ходили на цыпочках. Только благодаря тому, что сын гостил у свекрови, атмосфера была чуть легче. Но вот лето кончилось, малыш вернулся. И мама, конечно, не могла промолчать.

Вечером сидели за столом. Чай, печенье, уют. Сын рассказывает, как у бабушки хорошо.

– Она меня пирожками угощала и мультики со мной смотрела, – с восторгом говорил он. – И сказала, что я самый хороший внук!

– Хвалила… – глухо повторила мама и посмотрела на него взглядом, от которого у меня по спине мурашки пробежали.

– Мам, только попробуй, – тихо сказала я, сжав кулаки.

И тут она выдала:

– Незачем проклятых хвалить. Так людей разбалтывают. Нехороший ты будешь человек, если будешь слушать таких.

Я замерла. Муж тоже. Мы переглянулись. Сын не понял, конечно, что случилось. Он просто замолчал и уткнулся в кружку.

В ту же ночь я не спала. Лежала и думала: а зачем? Зачем я снова дала ей войти в нашу жизнь? Почему позволила ей дышать в затылок моему сыну?

– Всё, – сказала я утром мужу. – Больше она не будет с нами.

Он только кивнул.

Мама уехала в дом престарелых. Мы нашли хороший — с врачами, чистыми комнатами, тишиной. Это было не месть. Это было освобождение.

Мы с мужем выдохнули. Я впервые за долгое время почувствовала, как из груди уходит груз, который давил все эти годы.

Я больше не виню себя. Я сделала всё, что могла. Но я — не психотерапевт. И не жертва. Я — мать. Я обязана защитить своего ребёнка. Даже от своей матери.