Мамы поссорились из-за того, что у сыновей день рождения в один день, и каждая хотела пригласить гостей на свой праздник

Кажется, декабрь специально создан для таких историй. Серое небо, голые ветки, и это вечное ощущение, что что-то пошло не так. Всё началось с двух открыток, ярких на фоне унылой зимней мглы. 

Первой пришла открытка от Лизы, мамы Вовы. Её сын, закадычный друг моего Мити, собирался отметить свой пятый год рождения. «Ждём в субботу, 24-го, в «Сахарном замке»!» — сияли разноцветные буквы. Я мысленно отложила дату в календарь. Они с Митей неразлучны в саду, вместе копают песок и строят крепости из кубиков, их дружба — как тёплый свитер, проверенный временем. 

А на следующий день в родительском чате всплыло второе приглашение. От Марины, мамы Серёжи. Мальчик живёт в соседнем подъезде, они с Митей катаются с одной горки. «Дорогие друзья! Приглашаем отметить 4 года Серёже в субботу, 24-го, в «Весёлых обезьянках»! Начало в 11:00». 

Та же дата. Тот же час. И три фамилии, включая нашу, значились в обоих списках. Начался тихий, но стремительный обвал. Сначала — вежливые, но натянутые звонки. Лиза: 

— Вы, конечно, будете с нами? Мы же так рассчитываем на Митю. Вова просто обожает его. 

Я бормотала что-то невнятное, ссылаясь на неопределённость. Потом — Марина, сдержанная и всегда немного уставшая: 

— Надеюсь, вы нас не бросите. У Серёги не так много приятелей, он вас ждёт. 

А потом чаты взорвались. Невидимый конфликт мам выплеснулся в цифровое пространство. Лиза писала, что юбилей — пять лет — событие значительное, и разумнее присоединиться к ним. Марина парировала, что её сын ждёт именно друзей, а не толпу дальних родственников. Предлагала перенести её праздник, на что Лиза холодно заметила, что всё оплачено и бронирование сдвинуть нельзя. Сквозь экран проступали слёзы и ярость. Меня, как и других «раздвоившихся» мам, затягивало в эту воронку чувством вины. 

Я сидела на кухне, пила остывающий чай и смотрела, как Митя строит гараж из лего. Он ничего не знал. Для него мир состоял из Вовы, с которым они делились яблоками, и Серёжи, с которым весело бегали по лужам. Как объяснить ему эту взрослую, нелепую войну? 

Мы с Ольгой, мамой другого «спорного» мальчика, Андрюши, пытались найти выход. Созвонились, шептались в раздевалке сада. 

— Может, сходим к одному, а потом заскочим к другому? — предложила я. 

— Они же в разных концах города, — вздохнула Ольга. — И программа. Они обидятся, если мы уйдём посреди представления. 

— Или… может, устроим маленький свой праздник для обоих именинников? После сада, просто в кафе? 

Мы осторожно озвучили эту идею. Ответ Марины был краток: «Нет, спасибо». Лиза проигнорировала сообщение вовсе. Наша попытка стать миротворцами разбилась о ледяную стену амбиций. 

Вечером я смотрела, как Митя рисует. На листе бумаги появились три человечка, держащиеся за руки. Подпись корявыми буквами: «Я, Вова, Серёжа». И я поняла. Взрослые уже всё разрушили своим шумом. Осталось хотя бы не разрушать это. 

Я написала два сообщения. Марине: «Мы всей душой с вами, но мы уже дали слово другим друзьям. Обязательно зайдём в воскресенье с подарком, если позволите». Лизе я написала так же, поменяв лишь имена. Ответы пришли сухие, формально-благодарные. 

В субботу в 11:00 мы не поехали ни в «Сахарный замок», ни в «Весёлых обезьянок». Мы пошли в зоопарк, вдвоём. Метель начала засыпать город, стирая границы. Митя, закутанный в шарф, спрашивал, увидим ли мы пингвинов. Я держала его за руку и думала, что в понедельник он принесёт в сад два маленьких подарка. Для Вовы и для Серёжи. И, может быть, их детские руки снова сомкнутся в игре, несмотря на холод, оставшийся между нами, взрослыми. Мы сделали свой выбор. Не между друзьями сына, а против этой нелепой бури, которую сами же и раздули.