– Что за безобразие, совсем воспитывать разучились! – прохожая схватила мою дочь, от чего она заголосила еще громче

Моей Диане как раз минуло три. Я читала, что в этом возрасте у детей случается переломный момент, но только сейчас поняла, что это значит на деле. У старшего, Миши, всё было иначе — он рос тихим, мыслительным ребёнком. А Диана — это ураган с первых дней. Она и спала плохо, и на руках вечно укачивать приходилось, и сейчас каждый день — испытание на прочность. Любой пустяк — не тот носок, внезапный дождь за окном, крошка на столе — может стать причиной бури. Я учусь это принимать. 

Перед праздниками в парке устроили фестиваль с ярмаркой, сценой и гигантскими мыльными пузырями. Диана весь день трепетала от ожидания. Мы пошли туда вдвоём, муж с сыном не захотели. Она бежала впереди, ловила летящие листья, и я ловила её счастье — оно было таким хрупким и осязаемым. 

Всё было прекрасно, пока мы не подошли к лотку с воздушными шарами. У неё уже был один, подаренный у входа. Но теперь ей захотелось именно тот, синий в виде слона. 

— Диана, у тебя уже есть прекрасный шарик, — мягко сказала я. — Этот мы не будем брать. 

Это стало спичкой. Её тихий хнык перерос в рёв. Она шлёпнулась на землю, забила в сырую траву кулачками. Я присела рядом, положила ладонь ей на спину. 

— Я вижу, как ты расстроилась, солнышко. Но мы договаривались на один. 

Она не слышала. Прохожие замедляли шаг, бросали взгляды. Я решила просто быть рядом, дать шторму утихнуть. В такие минуты любые уговоры — лишь масло в огонь. 

И тут я услышала резкий голос над ухом: 

— Что за безобразие! Холодная земля, а дитё на ней валяется! Совсем его воспитывать разучились? 

Передо мной стояла немолодая дама в строгом пальто, смотрящая на нас с ледяным презрением. Диана от её тона взвыла ещё громче. 

— Спасибо за беспокойство, — я старалась говорить ровно. — Сейчас она справится. Лучше просто не мешать. 

— Мешать? В мое время такого бы не допустили! Сейчас же встала бы! 

Вдруг она резко наклонилась и схватила Диану за предплечье, пытаясь поднять. 

— Оставьте мою дочь! — резко бросила я и отвела её руку. 

— Небось из тех, кто ребёнку потакает! — фыркнула она, но отпустила. — Растёт эгоистка! 

Я прикрыла Диану собой, обняла. 

— Вам бы стоило научиться уважать личные границы, — ответила я. 

Неожиданно сбоку подошла молодая женщина с коляской. 

— Бабушка, идём, нам же вон туда, — она увела даму, кивнув мне с пониманием. 

Диана, всхлипывая, прижалась ко мне. Я взяла её на руки, и мы пошли прочь от огней и музыки, к выходу. 

Дома, когда Диана уснула, я сидела у её кровати и думала. Во мне боролись гнев и растерянность. Почему чужому человеку позволено нарушать наш покой? Почему его методы кажутся ему единственно верными? Я гладила тёплую щёчку дочери. 

Мир полон советчиков, но лишь я знаю ритм её сердца, лишь я чувствую, когда ей нужна твёрдость, а когда — просто тихое присутствие. Защищать этот маленький, бурный мир — моя главная и не всегда простая работа. И никакие осуждающие взгляды не заставят меня играть по чужим, жестоким правилам.