– Думаешь, я хуже твоих новых родственников? – мама решила продемонстрировать свою жертвенность окружающим

В тот вечер мама завела разговор с особой, притворной небрежностью, разглядывая этикетку на варенье. 

— Говорят, твои будущие свёкры собираются финансировать вашу ипотеку? — произнесла она. 

Любое обсуждение финансов с ней выматывало сильнее любой работы. Она никогда не повышала голос, но от её тихих, взвешенных фраз становилось невыносимо горько и стыдно. 

— Они лишь предложили внести первоначальный взнос. Мы не собирались их обременять, — ответила я. 

— В таком случае, я тоже начну откладывать, — объявила мама торжественно. 

Моё сердце сжалось. Теперь мне предстояло месяцами выслушивать истории о её лишениях, наблюдать, как она отказывает себе в мелочах, чтобы потом с пафосом демонстрировать эту жертву всем знакомым. Это был вечный, отрепетированный спектакль. В детстве она покупала мне самые дорогие школьные наборы, а потом полгода напоминала, как ей пришлось ради этого экономить на всём. 

— Не стоит, мам. Мы с Максимом сами справимся, — попробовала я возразить. 

— Ах, так я, выходит, хуже твоих новых родственников? — она приложила руку к груди, изображая глубокую обиду. 

— Я не это имела в виду! — воскликнула я. 

— Тогда и спорить не о чем, — мгновенно успокоилась она. 

Проще было отступить. 

Спустя несколько недель случилось то, чего я бессознательно боялась. Свекровь позвонила и попросила зайти. Её голос, обычно такой тёплый, дрожал. Когда мы вошли в их уютную гостиную, я всё поняла по её осунувшемуся лицу.

— У Аркадия Петровича обнаружили проблемы с сердцем, — сообщила она. — Требуется дорогостоящая операция. Те средства, что мы приберегли для вас… — она замолчала, не в силах продолжать. 

Максим тут же обнял её за плечи. 

— Мам, да брось ты! Конечно, всё на лечение! 

— Мы сами поможем, чем сможем, — тут же добавила я. 

— Нет, ни в коем случае! — свекровь мотнула головой. — Ваша жизнь не должна останавливаться. Просто простите нас, хорошо? 

Я смотрела на неё и думала, что никакие деньги не сравнятся с улыбкой этого чуткого человека. 

Решиться рассказать об этом собственной матери было трудным шагом. Я пригласила её на чай, долго собиралась с духом, пока она спокойно размешивала сахар в своей чашке. 

— Мам, у Максима в семье беда, — начала я. — Свёкру нужна срочная операция. Все их накопления теперь уйдут на врачей. 

Она внимательно слушала, не проронив ни слова. В её глазах я не увидела ни капли беспокойства или сострадания — лишь расчётливую сосредоточенность. 

— Так что с покупкой жилья придётся повременить, — закончила я. 

Мама отпила чаю. И на её лице появилось странное, почти довольное выражение. 

— Что ж, — произнесла она. — Если твои свёкры не выполняют своих обязательств, то и я не стану участвовать в этом. 

— Прости, я не поняла? 

— Всё очень просто, — пожала она плечами. — Мой вклад окажется единственным, а это создаст нездоровый перекос. Не хочу, чтобы обо мне судачили, будто я одна тащу на себе вашу семью. 

Внутри у меня что-то оборвалось. Я только что поделилась с ней горем, а она видела в этой ситуации лишь повод для сплетен и бухгалтерский подсчёт. 

— Ты сейчас это серьёзно? — прошептала я. 

— Абсолютно, — её тон был спокоен. — Я не намерена выглядеть в чужих глазах простушкой, которая в одиночку решает ваши проблемы. 

Всё вдруг встало на свои места. 

— Получается, тебя волновали не мы, а то, как ты смотришься со стороны? 

Мать вздохнула. 

— Разумеется. А ты разве считала иначе? 

— Всё понятно, — тихо ответила я. 

Она лишь кивнула. Для неё в этом не было ничего предосудительного. А во мне в тот миг погасла последняя искра надежды на наше взаимопонимание. 

Мы с Максимом в итоге нашли небольшую, но уютную квартирку. Каждый рубль на нее был заработан нами самими. 

Мама так и осталась в своём мире, где главное — это видимость, а не суть. Она по-прежнему говорит соседкам о своей «неоценённой жертвенности», копит несуществующие суммы и живёт в иллюзиях. 

А я научилась ценить тихую твердость свекрови, отдавшей всё, чтобы спасти любимого человека. И поняла простую истину: настоящее плечо всегда найдётся там, где его не ждут, а в ловушке чужих амбиций остаются лишь те, кто сам этого желает.