– Будь человеком, уступи мне комнату! – требовала сестра, отправляя меня жить к маме

Я сидела за столом, уставшая после десятичасового рабочего дня, когда в дверь без стука ворвалась Света. На лице – знакомое выражение вечного мученика. 

— Лика, будь человеком, уступи! — начала она, даже не поздоровавшись. — Ты же видишь, как нам тесно! Дети растут, места ноль! 

Я отложила вилку. Опять. 

— Вижу. Только я тут при чем? — ответила спокойно. — С чего ты взяла, что тебе все обязаны? Ладно, мама – она всегда тебе потакает. Но я? У меня своя жизнь. Нет. И точка. 

Я видела, как она нахмурилась. Она искренне не понимала, в чем спор. Ей казалось это само собой разумеющимся – отдать мою комнату под детскую. Ее «островок» давно поглотили игрушки и кроватки, а теперь она зарилась на мой. 

Мы жили втроем с мамой в большой, когда-то очень уютной трешке. У каждой была своя комната. Света, старше на четыре года, вышла замуж, родила двоих и осталась здесь с мужем Андреем. Их комната – возле кухни, вечный хаос и крики. Моя – в дальнем конце коридора, за плотной дверью. Мой заповедник тишины, где я могла прийти в себя после бесконечных отчетов и совещаний. Где я просто дышала. 

Мама, человек тихий и бесконечно любящий, всегда старалась оградить меня от семейной суеты, особенно когда я училась, а потом и работала с утра до ночи. Она видела, как я выкладываюсь, мечтая о карьере, которой у Светы не сложилось. Помогала Свете с детьми, взвалив на себя готовку и вечерние хлопоты. Меня она не трогала. До сегодняшнего дня. 

— Тебе-то какая разница? — продолжала Света, ее голос становился выше. — Ты там только спишь! Приползаешь ночью, уползаешь утром. К маме бы перешла! Вам вдвоем пятнадцати метров хватит! А нам нужно пространство! 

— Вот и ищите свое пространство, — ответила я холодно, вставая. Усталость накрывала волной. — Как все нормальные люди. Ипотека. Аренда. Вы чем хуже? 

— Ты что, глупая?! — зашипела она. — На что нам снимать? Я не работаю, дети маленькие, садика нет! Ипотеку Андрей один не потянет! 

Ее аргументы крутились по одному и тому же замкнутому кругу. Вина всегда лежала на обстоятельствах или других людях. Никогда – на ней самой. 

— Вот и ждите садика, — отрезала я и направилась к двери. — И перестаньте считать мою комнату своей резервной территорией. 

Я закрыла дверь на замок. Сегодня я хотела рассказать маме о Матвее. О том, как он смешно морщит нос, когда думает. О том, что, кажется, это Оно. О тепле, которое разливается по груди, когда он просто смотрит на меня. 

Но весь этот вечерний ад, эта бессмысленная битва за квадратные метры, выжгли все светлые чувства. Осталась только горечь и глухая усталость. Я подошла к окну. Где-то там был Матвей. И где-то там, возможно, было наше с ним будущее. Без криков, без претензий, без вечных требований уступить. 

Нет, свою комнату, свой последний клочок личного пространства в этом шумном доме, я не отдам. Это мой бастион. Мой символ того, что у меня есть я. И что скоро, очень скоро, я смогу дышать полной грудью где-то еще. А пока я просто заперла дверь. Из принципа. И для сохранения рассудка.