Я узнала, что у зятя есть вторая семья, но боялась рассказывать об этом сестре

Никогда не считала себя человеком, который любит подглядывать за чужими жизнями. Но в тот день судьба буквально толкнула меня в спину. Я шла через торговый центр за подарком для племянницы, когда в толпе мелькнуло что-то знакомое. Максим, муж моей сестры Вали, держал за руку женщину с коляской.

Ребенку было года два, не больше. Я замерла, будто вросла в пол. Они смеялись, он наклонился к ребенку, поправил шапку. Все, как в их семье с Валей и Маришкой.  

Сначала подумала: может, родственница? Но Максим — сирота, он всегда повторял это как оправдание, когда забывал дни рождения. Я сделала фото. Руки дрожали. Женщина обняла его за талию, он потянулся к ней... Меня затрясло. Я повернулась и почти бежала к выходу.  

Дома я долго смотрела на экран. Потом полезла в соцсети. Нашла ее: Анна Семенова. Фото с Максимом в кафе, датированные прошлым годом. Ребенок в коляске — их общий сын. Все открыто, как будто они законная семья. А Валя? Она верила, что он задерживается на работе.  

Я не спала всю ночь. Рассказать сестре — значит разрушить ее мир. У них дочь, шестилетняя Марина. Валя после родов долго лечилась от депрессии. А если она не выдержит снова? Но молчать — предать. Утром я набрала номер Максима.  

— Встретимся? Ты знаешь почему.  

Он выбрал кафе подальше от дома. Пришел в пиджаке, будто на деловую встречу. Села напротив, не дав ему слово сказать.  

— Сколько лет ребенку? 

Он побледнел. Пальцы сжали стакан.  

— О чем ты?  

Я положила распечатанные фото на стол. Анна, ребенок, их совместные поездки. Он молчал минуту, потом резко ответил.  

— Это не твое дело.  

— Валя — мое дело. Ты живешь с ней десять лет! У вас ребенок! — голос дрожал. Вокруг оглянулись. Я понизила тон: — Ты что, думал, это останется тайной?  

Он засмеялся. Зло, беззвучно.  

— А ты уверена, что Валя захочет это знать? Ты готова сломать ей жизнь?  

Его лицемерие меня взбесило еще больше.  

— Это ты сломал, а не я. У тебя двое детей, Максим. Как ты смотришь им в глаза?  

Он нахмурился, внезапно сменив тактику.  

— Я не хотел ранить Валю. С Аней... это случайность. Но когда родился Сережа, я не смог уйти.  

— Случайность длиной в два, три, четыре года? Ты ей изменяешь всю семейную жизнь.  

Он резко встал.  

— Хочешь сказать Вале — говори. Но подумай, что будет с Мариной. И с тобой, когда сестра обвинит тебя в том, что ты знала и молчала.  
Он ушел, оставив сладкий латте нетронутым.  

Я бродила по улицам, пока не стемнело. Его слова крутились в голове. Валя... Она доверяла ему слепо. Когда у нее началась депрессия, он сам уговаривал ее не бросать терапию. А все это время у него была другая жизнь.  

Дома я взяла старую флешку с их свадебным видео. Валя в платье, смеется, ловит букет. Максим целует ее в лоб. Так нежно. Как он мог?  

Через два дня я пришла к ним. Валя открыла дверь с улыбкой.  

— Смотри, Марина нарисовала!  

Племянница бежала ко мне, размахивая листом с котиками. Я обняла ее.  

— Максим на работе? — спросила я.  

— Да, вернется к ужину.  

Я ждала, пока Марина уйдет смотреть мультики.  

— Валюш, нам надо поговорить.  

Она села напротив, все еще улыбаясь. Я достала телефон, открыла галерею.  

— Прости меня. Я думала, что смогу решить это сама, но...  

Она посмотрела на фото. Улыбка исчезла.  

— Это... Максим?  

— Да. У него есть другая женщина. И сын.  

Валя молчала. Потом медленно подняла глаза:  

— Ты давно знала?  

— Нет. Три дня. Я говорила с ним. Он не отрицал.  

Она кивнула, ушла к окну. Плечи ее тряслись.  

— Валь...  

— Выйди, пожалуйста.  

Я хотела обнять ее, но она не позволила.  

— Просто... выйди.  

Я ждала под дверью, пока не услышала тихие рыдания. Потом позвонила Максиму:  

— Она знает.  

Он закричал:  

— Ты что, совсем...  

Я прервала звонок.  

Сейчас Валя с Мариной живут у меня. Максим звонит каждый день, но сестра не берет трубку. Вчера она сказала:  

— Я благодарна тебе. Но если бы ты не сказала, я бы, наверное, ненавидела тебя.  
Я не знаю, что будет дальше. Но когда вижу, как Валя спокойно спит, понимаю: молчать было бы страшнее.