– Я установлю радионяню, чтобы контролировать вас, – невестка поставила условие, при котором оставит внука со мной

Мне шестьдесят пять, и у меня достаточно энергии, чтобы радоваться жизни. Мой сын Михаил, его супруга Юля и мой драгоценный внук Кирюша — мое главное богатство. Но почему-то каждое посещение их дома стало походить на строгий экзамен, который я неизменно проваливала. 

Я никогда не врывалась без предупреждения. Всегда звонила, спрашивала, удобно ли. Но Юля встречала меня на пороге с таким видом, будто я пришла с проверкой из санэпидемстанции. Невестка исповедовала культ «сознательного родительства». Вся жизнь маленького человечка была рассчитана по минутам и калориям. 

— Подъем в семь утра, завтрак — сто грамм творога, в десять — английский по карточкам, обед в тринадцать ноль-ноль, — зачитывала она мне правила, протягивая лист с расписанием. 

Дело было не в порядке. Детям он полезен. Но для невестки это стало настоящей религией. Она не просто просила следовать правилам, она осуществляла тотальный надзор. 

Стоило мне переступить порог, телефон начинал вибрировать без перерыва. «Ирина Семеновна, вы проветривали комнату двадцать минут? А он съел всю тыкву? Вы не забыли про каплю витамина D? Пришлите, пожалуйста, видео, как он лепит из пластилина. Почему на заднем фоне слышен телевизор?». 

Я сдерживалась. Любовь к сыну и малышу заставляла меня молчать. 

— Нервы, первый̆ ребенок, хочет идеала, — уговаривала я саму себя. — Переживу. 

Иногда происходили осечки. Как-то раз мы с Кирюшей так увлеклись постройкой крепости из одеял, что пропустили время ужина. Юля была в ярости. 

— Вы нарушили весь пищевой режим! — говорила она, едва сдерживаясь. — Из-за сбоя в питании у него будет дискомфорт в животе, он не выспится, а мне потом разбираться с последствиями. 

В другой раз я испекла овсяное печенье с изюмом. Юля, не глядя на меня, отнесла всю тарелку к мусорному ведру. 

— Здесь присутствует лактоза. Мы не употребляем такие продукты. 

Миша, мой сын, в подобные минуты старался стать невидимкой. Он избрал тактику молчаливого согласия, лишь бы не вызвать бурю. 

Недавно меня пригласили на семейный обед. Оба сияли, Юля услужливо наливала мне чай, Михаил рассказывал новости. Я сразу почувствовала подвох. 

— Мам, — произнес сын, обменявшись быстрым взглядом с женой. — Мы давно не отдыхали. Юле нужна перезагрузка, новые впечатления. Мы планируем десятидневный круиз. Только вдвоем. 

Я искренне обрадовалась: 

— Прекрасная идея! Вам действительно необходимо побыть наедине. 

— Вот и славно! — воскликнула Юля. — Мы хотим попросить тебя об одном. Кирилл останется с тобой. Мы подготовили памятку: схема кормления, комплекс упражнений, список развивающих материалов. И еще, Ирина Семеновна, я установлю радионяню, чтобы быть уверенной, что все процедуры выполняются в нужное время. 

Я онемела. Десять дней под постоянным контролем. 

— Я не согласна. 

— Как это? — не поняла Юля. 

— Я не могу провести с внуком эти десять дней. 

— Но как же так? — залепетал Михаил. — Мама, мы же уже почти всё оплатили! Ты его обожаешь! 

— Внука я обожаю, — ответила я. — А вот такой формат опеки — категорически нет. Ваши предписания и прослушка — это похоже на службу со строгим уставом? 

Юля вспыхнула: 

— О какой службе речь? Это же ваш родной внук! Мы предлагаем вам провести с ним время! 

Напряжение достигло предела. Я поднялась, взяла сумку и вышла. Дома меня била мелкая дрожь. Через пару дней Миша позвонил. 

— Мам, — сказал он. — Мы всё обдумали. Десять суток — это действительно много. Мы отменили тот тур и забронировали небольшой дом в лесу на выходные. Кирюшу возьмем с собой. 

Я ощутила облегчение. Но затем сын добавил: 

— Давай установим новые правила. Мы хотим, чтобы ты виделась с ним. И мы услышали тебя насчет «устава». 

Тогда я высказалась прямо. 

— Я готова проводить с ним время, хоть целый день. Но при одном условии: когда он под моей ответственностью, я сама решаю, во что мы играем и что едим на полдник. Без крайностей, я желаю ему только добра. 

— Ладно. Давай попробуем. 

Так что длинные каникулы с внуком у меня не состоялись — пусть осознают, что помощь не должна быть кабалой. Но отношения мы сохранили. Верю, теперь они понимают: бабушка — это не автоматическая няня, а любящий человек, чьи чувства тоже требуют уважения.