– Верни все, что тебе отдавала сестра! – муж очень странно мстит мне за развод

— Отдай дочкину кофту! Ты ее не покупала! 

Артем стоял на пороге, требуя «свое». 

Я бы купила Лизе десять таких кофт с единорогами, если бы их еще выпускали. Но этот конкретный рисунок с радужной гривой сняли с производства. Я облазила все сайты — нигде не было точно такой же. Лиза не хотела другую. Только эту. 

— Артем, я у тебя ее выкуплю, — я порылась в сумке. — Назови цену. Тысячу? Две? Она стоила четыреста рублей. 

— Смешно. Не откупишься. 

— Я не откупаюсь! Просто назови сумму. 

— Сто тысяч. 

— Рублей?! 

— Ага. Инфляция, — он нагло прошел в прихожую. 

— Кофта подорожала в двести пятьдесят раз? 

— Я диктую условия. 

Я поняла его игру. Ему — выгода, мне — роль злодейки, которая отнимает у дочки любимую вещь. 

— Забирай, если найдешь, и уходи. 

— Нет уж. Ты ее присвоила, ты и отдавай. 

— Она не моя. Она Лизина.

Он всегда действовал чужими руками. После развода забирал половину игрушек, но никогда не делал это лично, присылал друзей или свою вечно хмурую мать. Сам он никогда не говорил дочери: «Отдай куклу, это мое». Боялся испортить свой образ идеального папы. 

Я поставила на то, что у него не поднимется рука лично отнять у Лизы эту розовую кофточку. И не ошиблась. 

— Ладно, не надо, — буркнул он, меняя решение. — Какая-то поношенная ветошь. Дарю. 

Он ушел. Я ехидно хмыкнула: 

— Будто все остальные поношенные вещи, из которых Лиза выросла, были тебе так уж нужны. 

Это была месть. Месть за то, что подала на развод. За то, что эта квартира была моей добрачной. Делить ему было нечего, вот он и вымещал злобу на старых погремушках и детских стульчиках, вывозя их по частям, растягивая удовольствие. 

Через пару дней пришло сообщение: «Верни все, что тебе отдавала сестра. Особенно тот конверт на выписку». 

Сестра Артема, Ирина, отдала нам несколько коробок детских вещей, когда у нее родился второй ребенок. Отдавала с улыбкой, искренне желая помочь. Конверт на выписку был самым красивым — кремовый, с кружевами. В нем мы привезли Лизу из роддома. 

— Ирина сама это сказала? — позвонила я ему. 

— Да. Сказала, раз мы не семья, то и вещи чужие. 

Я прекрасно помнила, как Ирина, вкладывая мне в руки тот конверт, сказала: «Пусть он принесет твоей девочке такое же счастье, как и моему сыну». 

Но спорить было бесполезно. Я собрала все, что осталось от тех вещей, в большую картонную коробку. Без особой грусти. Лиза выросла из этого. Я оставила кое-что на память, но если они так настаивают… 

Конверт лежал в самом низу моего шкафа. Я открыла его. И тут же опустилась на пол. Внутри, аккуратно лежала та самая кофта с единорогом. Та, которую мы искали с Лизой весь прошлый месяц. Та, из-за которой Артем закатил истерику. 

К кофте была приколота записка от Ирины: «Лена, нашла эту кофточку, когда разбирала вещи. Помню, Лиза ее обожала. Храни на память». 

Он все знал. Он видел эту кофту у сестры и специально устроил этот спектакль. Чтобы снова впустить в мою жизнь хаос и боль. 

Я не стала ему звонить. Я просто отправила фотографию: конверт, кофта и записка. Без комментариев. 

Он не ответил. Ни тогда, ни позже. Его месть рассыпалась в прах, и теперь ему было нечего сказать.