Соседка сверху постоянно нас топит, сил уже нет, а взыскать с нее деньги на ремонт просто невозможно

 
Эта история не имеет счастливого решения. Жаль и себя, и ту, что живет этажом выше. Уехать отсюда я не могу, а мириться с вечными протечками — значит медленно сходить с ума. Как разорвать этот круг, не знаю. 
 
Квартиру я унаследовала после кончины мамы. Она в последние годы стала очень странной, и наша квартира постепенно превратилась в лабиринт из забытых вещей. Настоящим хламом она не увлекалась, но расстаться не могла ни с чем. Любая коробка из-под конфет, каждый флакон от духов, все это тщательно отправлялось в закрома — пригодится. 
 
Мы с сестрой не раз пытались навести порядок, но наши попытки лишь огорчали старушку. В конце концов, мы махнули на это рукой. Клопов или тараканов у нее не водилось, а против коллекционирования баночек мы были бессильны. 
 

После маминых похорон жилье отошло мне. Мы с гражданским мужем Лёшей вывезли на свалку несколько мешков с ее «богатством» и затеяли обновление. Прежний вид комнат оставался неизменным с восьмидесятых. Пока шли работы, все было нормально, соседи не беспокоили. Позже я узнала, что наша соседка сверху, тетя Люба, в тот период находилась в санатории. А потом начался кошмар. 
 
Возвращаюсь как-то вечером с работы, а на кухне, которую мы только что отделали, с потолка струится вода. Хорошо еще, что мы на первом, и под нами никого нет. Но последствия были ужасны. Я помчалась наверх. 
 

Дверь открылась не сразу, за ней гремел телевизор на полную громкость. Но я продолжала стучать, пока на пороге не возникла растерянная соседка. 
 
— У вас тут потоп, — сказала я. — Моя гостиная сейчас напоминает бассейн. 
 
Она всплеснула руками и засеменила на кухню. Оказалось, тетя Люба решила разморозить рыбу, заткнув слив пакетом. Вода перелилась через край, а она, увлеченная сериалом, обо всем забыла. 
 
Пришлось выгребать воду и у нас, и у нее, одной пожилой женщине было не справиться. Ущерб был колоссальным: отклеились свежие обои, гипсокартонный потолок провис, гарнитур намок. Часть бытовой техники вышла из строя, хотя Лёша уверял, что сможет кое-что починить. Наша соседка рыдала, умоляла не обращаться в официальные инстанции и клятвенно обещала компенсировать все траты. Мы и не думали судиться, надеясь договориться полюбовно. Подсчитали приблизительную сумму на восстановление и озвучили ее. 
 

— Я буду рассчитываться с пенсии, — прошептала она. — В банке мне заем не одобрят. 
 
Мы с мужем молча переглянулись. Выплаты растянулись бы на десятилетия. Пришлось формально согласиться, хотя ничего не ждали. 
 
Позже я навела справки, поговорила с другими жильцами. У тети Любы есть взрослая дочь. До недавнего времени старушка жила с ней, но начались конфликты из-за ее рассеянности, и родственница быстро вернула мать обратно. Я отыскала номер и попробовала позвонить, надеясь найти понимание. 
 
— Разбирайтесь сами, — холодно бросила та в трубку. — Мама в здравом уме и полностью отвечает за свои поступки. 
 

Какие чуткие и заботливые родственники. От их сердечности хочется плакать. 
 
Мы с Лёшей приняли горькую правду: ремонт снова ляжет на наши плечи. Привели в порядок кухню, но спустя несколько недель случилось новое происшествие. Тетя Люба запустила стиральную машину, не подсоединив сливной шланг к канализации. К счастью, я в тот день была дома и услышала подозрительный шум. Удалось отделаться легкими потерями. 
 
А на прошлой неделе история повторилась. Она включила воду, чтобы набрать ванну и спокойно ушла за продуктами. Мы ждали ее возвращения, глядя, как новое натяжное полотно все больше напоминает готовый лопнуть пузырь. Когда она, наконец, появилась, в ее глазах я увидела не просто вину, а настоящий ужас и беспомощность. И тут до меня дошло: мы требуем от нее невозможного. Ее память и внимание уже не станут лучше.