Разрываюсь между новой женой и дочкой от первого брака и понимаю, что дочь для меня важнее

Всё началось с разговора, который я оттягивал несколько недель. Анна, моя нынешняя жена, умоляла меня привезти Соню, чтобы примерить блестящий костюм феи к празднику. Я отнекивался, но её настойчивость победила. 
 
— Ира просто не справится одна, — убеждала она меня за завтраком, размазывая варенье по тосту. — У неё же нет чувства стиля. А я хочу, чтобы наша девочка была самой яркой на утреннике. 
 
Я сгрёб волосы рукой, чувствуя знакомое напряжение. 
 
— Она её мать, Анна. У них свои планы. Если я просто куплю костюм без её ведома — это будет война. 
 
— Ты её отец! — её голос стал выше. — Разве у тебя нет права участвовать в жизни дочери? Или ты будешь под дудку своей бывшей вечно плясать? 
 

Этот разговор эхом отозвался во мне, когда я стоял на пороге квартиры Ирины. Встреча прошла ещё хуже, чем я ожидал. Она была холодна, как мрамор. 
 
— Где Соня? — спросил я, пытаясь скрыть раздражение. 
 
— У мамы. Они выбирают ей наряд к празднику. Разве ты забыл? 
 
Я не забыл. Я просто надеялся, что смогу провести этот день с дочкой. Анна купила тот ослепительный, усыпанный стразами костюм, и мы хотели его примерить. 
 
— Твоей Анне лучше держаться от неё подальше, — отрезала Ирина. — Я не хочу, чтобы они общались. 
 
— Ты не можешь этого запретить! — моё терпение лопнуло. — Я подам на пересмотр графика встреч! 
 
— Подавай, — её спокойствие было пугающим. — А я расскажу суду, как твоя новая пассия пытается подкупить ребёнка подарками и настраивает против матери. Уверена, им будет интересно. 
 
Я вышел, хлопнув дверью, и с размаху ступил в грязную лужу. Холодная вода залилась в ботинок. Всё шло наперекосяк. 
 
Вернувшись домой, я замер в прихожей. Из спальни доносился чёткий голос Анны: 

 
— …ну, конечно, я действую. Эти встречи — просто отсрочка. Нужно, чтобы он отдалился. Его бывшая сама запретит общаться с дочкой и привозить ее к нам. Я все для этого делаю. 
 
Я осторожно отступил в темноту коридора. Всё стало на свои места с леденящей ясностью. Я вышел на улицу. Сидя в машине, анализировал услышанное. Анна действительно слишком давила. После их совместных прогулок Соня возвращалась капризной, требовала новую куклу или планшет, который Ира никогда бы не купила. Я это видел. И, видимо, Ира тоже. 
 
Мой гнев потихоньку сменился тяжёлым, неприятным пониманием. Анна не искала «общий язык». Она вела свою игру. Её слова о том, что Соне будет лучше с нами, теперь звучали в моей голове иначе. Это была не забота. Это был план по отчуждению. 
 
Я снова поехал к бывшей жене. Ирина открыла, не скрывая удивления. 
 
— Давай договоримся, — сказал я, не переступая порог. — Ты права. Их общение сейчас идёт не на пользу. Давай обсудим новые правила. Я готов встречаться с Соней здесь, у тебя или у твоей мамы. Без Анны. 
 
Она молча изучала моё лицо, ища подвох. 

 
— Почему вдруг такая перемена? 
 
— Потому что я её отец, — ответил я честно. — И мне важнее её спокойствие, чем амбиции моей жены. 
 
Мы договорились. По субботам я буду завтракать с дочкой здесь, а в среду забирать её из школы. Анне я представил это как временную меру, необходимую для успокоения Ирины. 
 
— Как хочешь, — только и сказала она, отвернувшись к окну. Но по напряжённой спине я понял — это не конец. Это только начало другой, более тихой войны, где мой ребёнок был полем боя. А я, наконец, перестал быть слепой пешкой. Теперь мне предстояло стать буфером, стеной. И я был готов к этой роли.