- Одна косметическая процедура, и ты будешь как модель, - муж вынудил меня увеличить грудь, а теперь недоволен

Я всегда считала, что любовь мужа — это что-то незыблемое, как скала. Мы с Димой были вместе десять лет, родили двоих детей, и я была уверена, что он любит меня целиком: душу, характер, моё тело со всеми его родинками и растяжками. Оказалось, наивной.

Всё началось с его шуток.

- Смотри, какая у Маши из соседнего отдела грудь, как у девочки! — говорил он, глядя вслед двадцатилетней стажёрке.

Потом шутки сменились «заботой»:

- Анют, а ты не хочешь что-то с собой сделать? Сейчас это легко, одна косметическая процедура, и ты будешь как модель.

Я отмахивалась, обижалась, плакала в подушку. А он настаивал:

- Я просто хочу, чтобы ты побаловала себя. Ты этого достойна.

И я сломалась. Мне захотелось не баловать себя, а наконец-то услышать от него: «Ты идеальна». Я пошла на операцию, залезла в кредит, скрыв от него настоящую сумму.

Первый месяц после операции Дима был на седьмом небе. Он действительно баловал меня, гордился мной, как новой машиной. А я ловила себя на том, что боюсь обнять детей слишком крепко, что отвыкла спать на животе, что моё тело стало игрушкой, которая ему нравится, но перестало быть моим домом.

Переломный момент наступил год спустя. У меня начались проблемы со здоровьем, и врач в частной беседе сказал:

- Осложнения. Организм отторгает инородное. Нужна новая операция.

Я в слезах пришла к мужу, надеясь на поддержку. А он, выслушав, спросил:

- И сколько это будет стоить? Мы же только в прошлом году за твою "красоту" отдали целое состояние.

В его глазах я не увидела ни капли испуга за меня. Только досаду из-за предстоящих трат. В тот миг во мне что-то перевернулось. Я поняла, что он хотел подарить мне не новую грудь, а новую меня. Ту, что соответствует его картинке. А я, живой человек, со своими страхами, болью и рисками для здоровья, его больше не интересовала.

Когда я проходила обследование перед операцией, консультировалась с врачами, рассказывала ему обо всем происходящем, он со скучающим видом зависал в телефоне. Словно нарочито пытался показать свое равнодушие к моей жизни.

Выписали из больницы меня с высокой температурой и в плохом состоянии. Я целых два месяца просидела на больничных.

- Сколько дома сидеть можно? – закатывал глаза Дима. – По-моему, ты сильно себя жалеешь.

Теперь я смотрю на шрам, оставшийся после коррекции, и думаю, что это не шов, а граница. Граница между той Аней, которая верила в безусловную любовь, и той, что поняла: любовь, привязанная к размеру груди, не стоит и копейки из того кредита, который я до сих пор выплачиваю. Я готова отдать всё, чтобы вернуть не оригинал своего тела, а то чувство безопасности, когда тебя любят не за идеальную форму, а просто за то, что ты есть.