– Неужели так сложно? – свекровь просит нас возобновить отношения с золовкой и простить все её шалости

Моя свекровь, Лариса Петровна, снова взялась за свое. Телефонный разговор с утра понедельника начался с ее вздохов и причитаний: 

— Ну, когда же это закончится? Неужели нельзя забыть старые обиды и собраться за одним столом на мое шестидесятилетие? 

Мы с мужем давно приняли решение. Твердое и бесповоротное. То, что его мать называет «обидами», на самом деле — цепь осознанных разрушительных поступков, после которых о доверии не может быть и речи. 

Сестре Дениса, Юле, сейчас двадцать девять. Мы не общаемся с ней уже три с половиной года. Когда мы поженились, ей было двадцать пять — более чем достаточный возраст для понимания последствий своих действий. Но для Ларисы Петровны ее дочь осталась вечным ребенком, чьи «шалости» нужно прощать. 

Началось все с нашей свадьбы. Вместо счастливого торжества этот день превратился в сущий ад. Сестра моего мужа, явно перебрав с алкоголем, начала дебоширить. Она разбила дорогую вазу, подаренную нашими друзьями, а под конец, решив «освежиться», прыгнула в бассейн в своем шелковом платье, утянув за собой фотографа. 

— Она просто так выражает эмоции! — оправдывала ее свекровь. — Вам стоит быть терпимее! 

Мы смолчали, стараясь сохранить мир. Но через полгода случилось нечто, что переполнило чашу нашего терпения. Я как раз вернулась из родильного дома с нашей крохотной дочерью. 

Юля, узнав об этом, явилась к нам без предупреждения с огромным плюшевым медведем. Пока я разговаривала со свекровью на кухне, она, по ее словам, «решила помочь» и простерилизовала все бутылочки ребенка в посудомоечной машине, используя обычное моющее средство для посуды. Половина вещей была безнадежно испорчена, а у меня случилась настоящая истерика. 

— Она же хотела как лучше! — уверяла нас Лариса Петровна. — Она просто не знала, как это правильно делать! 

Не знаешь — не берись. 

Но кульминацией стал случай, произошедший через год. Мы наконец-то сделали ремонт в гостиной и купили новый диван бежевого цвета. Свекровь уговорила нас пригласить Юлю. Та вела себя прилично, но перед уходом «случайно» пролила на мягкую мебель целый бокал красного вина. 

Мой муж, обычно спокойный, был в ярости. Он позвонил матери и заявил, что это конец. Та, рыдая, умоляла его одуматься: 

— Ну подумаешь, диван! Его же можно почистить! Она не хотела вам зла! 

Диван отмыть так и не удалось. Химчистка не помогла. Пришлось купить чехол. 

И вот теперь свекровь вновь пытается нас примирить. 

— Она очень изменилась! Повзрослела! — говорит она. 

Мы не верим. Для нас это не обиды — это осознанный выбор в пользу психического здоровья и безопасности нашей маленькой дочери. Чем дальше от нас эта девушка, тем гармоничнее наша жизнь. И на шестидесятилетии свекрови нас не будет, если там будет Юля. Это наш ультиматум.