Муж с первого дня попробовал ставить мне условия, хотя до свадьбы был адекватным человеком

До свадьбы Игорь был воплощением адекватности. Уважал мою работу дизайнером, никогда не лез в мой гардероб, спокойно относился к встречам с подругами. Мы обсуждали всё: от бюджета до планов на детей. Казалось, я нашла идеального партнера. Как же я ошибалась. 

Первое утро после свадьбы началось не с поцелуев, а с… инструктажа. Мы сидели на кухне, пили кофе, и вдруг Игорь отставил чашку. Его взгляд стал каким-то чужим, жестким. 

— Надеюсь, ты понимаешь, что теперь всё будет по-другому, — начал он, и в его тоне прозвучало что-то неприятно властное. — Во-первых, о работе. Этот твой фриланс — ерунда. Сидишь допоздна за ноутбуком. Хватит. Найди что-то «нормальное», с девяти до шести. А лучше — не работай пока. Я достаточно зарабатываю. 

Я остолбенела. Это говорил тот самый человек, который месяц назад восхищался моими проектами? 

— Во-вторых, — он продолжил, будто зачитывал указ, — эти твои мини-юбки и декольте. Всё. Замужняя женщина должна выглядеть скромно. Отдай сестре или выброси. Купишь что-то… приличное. 

Шок сменился гневом. 

— И встречи с твоими подружками, — он махнул рукой. — Эта Катя со своими разговорами о феминизме — дурное влияние. Видеться можно, но редко. И только у нас дома, под присмотром. 

Он смотрел на меня ожидающе, видимо, предвкушая покорное согласие. В его глазах читалось: «Ты моя. Теперь я решаю». 

Я медленно встала. Не повышая голоса, но отчетливо произнесла: 

— Интересно. А где в нашем брачном контракте, который ты сам настаивал подписать и где прописано равенство прав, я могла пропустить пункт о твоей единоличной власти? 

Он нахмурился: 

— Это не власть, Настя. Это ответственность мужа. Заботиться о жене, направлять ее… 

— Направлять? — мой смех прозвучал резко. — Игорь, ты перешел черту. Ты только что попытался лишить меня работы, которую люблю, диктовать, что мне носить, и отобрать моих друзей. В первый же день. Это не забота. Это диктатура. 

Я вышла из-за стола и направилась в спальню. Достала дорожный чемодан. 

— Что ты делаешь? — его голос дрогнул, в нем впервые зазвучала тревога. 

— Поняла тебя, — ответила я, открывая чемодан на кровати. — Ты получил «права». А я получила право не жить с человеком, который видит во мне собственность, а не жену. Собираю вещи. Поживу у Кати. Пока не найду новую квартиру. А там посмотрим. 

Я стала аккуратно складывать в него свои вещи, включая то самое «неприличное» платье. Игорь замер в дверях, бледный. 

— Настя, подожди… — он подошел, попытался прикрыть чемодан. — Я… я, может, перегнул? Но я же желаю добра! 

— Желание добра не дает права на контроль, — отрезала я, не глядя на него. — Ты нарушил все наши договоренности одним махом. Я не подписывалась на тюрьму. Прощай, Игорь. 

Именно в этот момент, видимо, до него действительно дошла перспектива остаться «мужем» в одиночестве на второй день после свадьбы. Он схватил меня за руку, но не грубо, а скорее умоляюще. 

— Прости! — вырвалось у него, голос сорвался. — Я… не знаю, что на меня нашло. Честно. Это идиотизм. Забудь, что я сказал! Пожалуйста! 

Я остановилась, посмотрела ему прямо в глаза. В них был настоящий, животный страх и растерянность. 

— Забыть? — переспросила я ледяным тоном. — Легко. При одном условии. Запомни раз и навсегда: у нас равные права. Никаких «условий». Никаких ультиматумов. Никогда. Иначе я уйду навсегда. Понял? 

Он закивал так быстро, что голова могла оторваться. 

— Понял. Клянусь. Больше ни слова. 

— Отлично, — я закрыла чемодан и задвинула его под кровать. — Тогда давай заново сварим кофе. Без инструкций. 

Прошло уже два года. Условий больше не было. Ни одного. Иногда я ловлю на себе его задумчивый взгляд – и знаю: он вспоминает то утро и молча благодарит судьбу, что я не побоялась открыть чемодан. А я благодарна себе за то, что сделала это сразу. Жить с равным партнером куда приятнее, чем с диктатором на испытательном сроке.