Муж решил забрать себе часть денег, предназначенных для оплаты работы строителей

Тот день начался как обычно. Кофе, списки дел, вечный ремонт, который тянется уже третий месяц. Андрей, как всегда, спешил на работу, бросив на ходу: «Деньги строителям отдам!». Кивнула, даже не уточнив. Доверие – штука хрупкая, а мы строили его годами. 

В одиннадцать зазвонил телефон. Бригадир Вячеслав, голос напряженный: 

— Алло, Наталья? Это Слава. Про оплату… тут нестыковочка.

— Какая нестыковка, Слава? – насторожилась я. 

— Ну, Андрей Игоревич отдал пятьдесят тысяч. А по договору за эту неделю – семьдесят. Мы думали, может, вы потом доплатить планировали? 

Пятьдесят? Но я точно знала, что перевела на карту Андрея семьдесят, специально выделила из семейного бюджета, отложив покупку новой мультиварки. 

— Слава, вы уверены? Пятьдесят тысяч? 

— Абсолютно. Он сам в руки вручил. Мы подумали, может, остальное позже… 

Ответила ему скованным языком, положила трубку. Руки дрожали. Не от злости сначала – от полного непонимания. Зачем? Куда делись двадцать тысяч? Наша зарплата – не бездонный колодец, каждый рубль на счету, тем более с ремонтом. Мы же все обсуждали. 

Я позвонила Андрею – «абонент недоступен». В голове крутились самые дурацкие и страшные версии. В конце концов, схватила свою заначку – деньги из «неприкосновенных запасов». Поехала на объект. Отдала Славе двадцать тысяч, извиняясь за «недоразумение». Он кивал понимающе, но в глазах читалось: «Ну и дела у вас, хозяева…» 

Вечер. Андрей вернулся, устало бросая ключи. Его «Привет, как дела?» повисло в воздухе. Я стояла посреди кухни. 

— Андрей, где двадцать тысяч? – голос звучал чужим, тихим и опасным. 

Он замер. Лицо стало каменным, потом поплыло в уловимой панике. 

— Какие двадцать? Ты о чем? 

— О тех деньгах, что я тебе дала на строителей. Семьдесят. Ты отдал пятьдесят. Где остальные?

— Наталь, это недоразумение… – начал он, отводя глаза. – Мне срочно нужны были… на работу… Верну в пятницу, честно! 

— Ты воруешь у собственной семьи?! – крикнула я так, что он вздрогнул. – У строителей! У нас! Ты врешь мне в лицо! Ты знаешь, как я Славе в глаза смотрела? Я доплатила им своими деньгами! Деньгами из НЗ! 

— Ты не понимаешь, срочно надо было! – попытался оправдаться он, но я его перебила. 

— Не понимаю? Я не понимаю, как можно быть таким подлым! Мы все планировали вместе! Ты мог сказать, предупредить! Но ты украл и соврал! Как последний жулик! 

— Перестань, это всего лишь деньги… 

— Всего лишь деньги? – засмеялась я горько. – Это не «всего лишь деньги», Андрей! Это наше доверие! Ты его разбил вдребезги, как тот кирпич, который Слава вчера уронил! Ты думал о чем-нибудь, кроме своего «срочно»? Обо мне? О нашем общем деле? О стыде? 

Он молчал, сжавшись под моим взглядом. Я видела его испуг, растерянность, но жалости не было. Только горечь. 

— Эти двадцать тысяч, — сказала я уже тихо, — ты вернешь мне завтра. До обеда. А потом… потом мы поговорим о том, как нам дальше жить. Если вообще жить вместе. Потому что я не знаю, как смотреть на тебя сейчас. Иди. Я не хочу тебя видеть. 

Он попытался что-то сказать, но я резко повернулась к окну. Слышала, как он медленно вышел из кухни. Тишина после взрыва. На душе – разбитое корыто вместо будущего. И кирпич доверия, который теперь нужно собирать по кусочкам. Если вообще получится.