Муж долго не работал, а когда получил первую зарплату – потратил ее на свою мать

Год я тащила наш дом на себе. После увольнения мужа с завода все легло на мои плечи: ипотека, еда, кружки для дочки. Андрей искал, конечно, ночами сидел за компьютером, рассылал резюме, а потом... сникал. Глаза потухали, плечи опускались. Я видела, как его гложет стыд, но усталость и страх за будущее застилали мне глаза. 

И вот – чудо! Он устроился. Не на прежнюю зарплату, но стабильно. Первый месяц пролетел в томительном ожидании. Дочка Лиза все шептала: «Мама, папа теперь будет покупать мне мармеладки?» А я строила планы: покрыть самый большой кредит, купить ей новые сапожки, наконец-то сходить в кафе, как обычные люди. 

Вечером, когда он должен был получить зарплату, я накрыла стол. Скромно, но с любовью: его любимые котлеты, салат, даже пирог испекла. Лиза прыгала вокруг. Сердце колотилось от облегчения и какой-то забытой радости. Вот он, ключ в замке! Андрей вошел, усталый, но с непривычно прямым взглядом. В руках – большая, красивая коробка, перевязанная лентой. 

— Привет, мои дорогие, — улыбнулся он, целуя Лизу в макушку, а меня – в щеку. Он поставил коробку на стол. 

— Андрюша, ну рассказывай, сколько? — не выдержала я. — Мы тут планы строим! 

— Зарплата… — он потянулся к коробке. — Она тут. 

Он развязал ленту, снял крышку. Там, на шелковистой ткани, лежала роскошная шаль. Нежная, воздушная, переливающаяся всеми оттенками сиреневого и серебра. Такая, о которой мечтала моя свекровь. Очень дорогая. 

— Это… что? — прошептала я. — Андрей, это зачем? 

— Для мамы, — сказал он просто, осторожно касаясь шелка. — Помнишь, как она всегда мечтала о такой? Первое, на что потратил зарплату. 

— Для мамы? — голос сорвался на крик. — Ты год не работал! Я вкалывала за двоих, считала каждую копейку, боялась, что крышу над головой потеряем! И твоя первая зарплата – на шаль?! Нам есть нечего, Андрей! Лизе сапоги нужны, кредит висит! А ты – шаль?! 

Он стоял, сжимая коробку. Вина на его лице боролась с упрямством. 

— Я знаю, Галя, знаю… И я все наверстаю. Каждую копейку. Но мама… Она столько для нас сделала, когда я без работы был. Тайком передавала деньги, продукты. Ни слова упрека. А эта шаль… Это ее мечта. Единственная. Я не мог не купить. Прости. 

Я хотела кричать еще, но вдруг увидела его глаза – не виноватые, а… просветленные. Как будто он сбросил огромный камень. И вспомнила его маму: тихую, седовласую женщину, которая в самые черные дни приносила нам банку солений или пирожок, бормоча: «Деточки, покушайте». Которая ни разу не сказала сыну: «Когда же ты работу найдешь?» 

На следующий день мы поехали к ней. Он протянул подарок. Свекровь осторожно развернула бумагу, приподняла крышку. Увидела шаль. И замерла. Она подняла шаль, прижала к лицу, и вдруг – тихие, счастливые слезы покатились по морщинкам. 

— Сынок… — прошептала она. — Родной мой… Ты помнил? Спасибо… 

Она окутала себя сиреневым облаком, и в этот момент что-то во мне перевернулось. Не оправдание его поступка – нет. Тот кредит и сапоги все еще давили. Но я увидела не просто шаль. Я увидела сына, который, пройдя через унижение безработицы, первым делом вспомнил не о своих обидах, а о давней мечте матери. О благодарности. О любви, которая не измеряется только счетами и сроками. 

Дорога домой была молчаливой. Андрей осторожно взял мою руку. 

— Галя, я… — начал он. 

— Молчи, — перебила я, уже без злости. — Завтра сядем, посчитаем все долги. Составим план. Каждый рубль – на счет. Но… 

Я повернулась к нему. 

— Но спасибо, — сказала я тихо. — За то, что показал мне сегодня… как выглядит настоящая благодарность. За то, что напомнил, ради чего мы вообще живем. 

Иногда самый дорогой подарок – не для себя. И видя, как свекровь светится от счастья в той шали, я поняла странную вещь: отдавая все для своей матери, мой муж впервые за долгие годы подарил что-то бесценное и мне. Он вернул в наш дом не деньги, а частицу достоинства и ту любовь, которая измеряется не кошельком, а умением видеть чужую мечту сквозь толщу собственных проблем.