Моя семья стала для меня не плечом поддержки, а разрушающим элементом

Ну вот, как будто мало мне было того, что жизнь моя сейчас напоминает дурной сериал, так вся родня решила устроить танцы на моих и без того израненных чувствах. Не поддержать, не обнять — нет. Они пришли с солью и лимоном, чтобы усердно тереть мои самые больные мозоли. А я ведь только пытаюсь прийти в себя после всего этого кошмара.
Знакомьтесь, это я, и мой личный апокалипсис случился буквально на прошлой неделе. Но чтобы вы поняли весь масштаб трагедии, надо начать с начала. С Гоши.
С Гошей мы были вместе целых шесть лет. Шесть лет, Карл! Это же как минимум два чемпионата мира по футболу или один полноценный цикл обучения в институте. Когда мы только встретились, он был для меня просто милым другом. Ну, знаете, как бывает: тусуешься в одной компании, смеешься над его шутками, а потом ловишь себя на мысли, что он уже стал тем человеком, без которого тебе как-то не по себе.

Помню, я тогда влюбилась по уши в одного красавца с соседнего факультета. Типаж «загадочный хулиган». В общем, полный набор иллюзий. Я тогда подружке жаловалась:
«Слушай, Марин, ну что это такое? Глаза горят, коленки трясутся, а он даже не смотрит в мою сторону!»
А она мне в ответ, умными глазами хлопая: «А Гоша-то? Он же в тебя просто влюблен. Смотрит на тебя, как дурак на новогоднюю елку».
Я тогда отмахивалась: «Какой Гоша? Да мы с ним просто дружим! Он как брат родной. С ним удобно, комфортно, пиццу одну на двоих делим».
Но тот красавец так и остался несбыточной мечтой, а Гоша… Гоша остался. Он был всегда рядом. Мы учились в одном универе, на разных факультетах, и проводили вместе все время: от пар до ночных посиделок в общаге. Я даже не заметила, как «удобно и комфортно» плавно перетекло в «нежно и сильно». Так, без громких признаний и помпезных жестов, мы и стали парой.
Мне тогда был двадцать один год, и мыслей о замужестве у меня было ноль целых, ноль десятых. Я думала о сессиях, тусовках и о том, куда бы устроиться на подработку. Гоша же был всегда более серьезным. Шли годы. Мы получили дипломы, начали работать. Гоша, кстати, сменил аж три работы, ища «то самое» место под солнцем.

И знаете, что самое интересное? Примерно на пятый год отношений во мне что-то щелкнуло. Все мои подруги уже щеголяли в белых платьях, плодили инстаграмы с фотками колечек и кричали «Горько!» на своих свадьбах. А мы с Гошей все «встречались». Каждый вечер, как по расписанию, он провожал меня до моего подъезда, мы целовались, а потом расходились по своим комнатам в родительских квартирах. Как подростки, ей-богу.
Меня это начало дико бесить. Обида копилась и росла, как снежный ком. Наши ссоры стали постоянными. Я уже не могла сдерживаться.
- Гош, ну что мы ждем? Золотого унитаза? Мы можем снять квартиру и начать жить вместе! — почти кричала я ему как-то вечером в парке.
А он смотрел на меня своими спокойными глазами и говорил то, что говорил всегда: 
- Я не хочу вести свою жену в съемную квартиру или к моим родителям. Мне нужна стабильность. Своя квартира, хорошая работа, машина. Вот тогда и семья.
- Да какая разница! — не сдавалась я. — Главное — что мы вместе! Мы же можем работать над всем этим вместе!
Но его было не переубедить. Его план был высечен в камне. А мое терпение таяло на глазах.
И вот настал тот день, когда я поняла — всё. Либо сейчас, либо никогда. Я просто физически не могла больше ждать. Это чувство съедало меня изнутри. Мы снова поругались, наговорили друг другу лишнего, потом помирились и, наконец, поговорили по-взрослому.
- Лен, — сказал Гоша, — квартиранты съехали с бабушкиной квартиры, что нам досталась. Она, конечно, старенькая, требует ремонта, но жить можно. Я поговорю с родителями. Может, поживем там первое время?

Сердце мое екнуло. Наконец-то! Но я была непреклонна.
- Хорошо, — сказала я. — Но я перееду к тебе только в статусе твоей законной жены. Мне нужен этот штамп в паспорте. Для меня это важно.
И он согласился. Решение пришло внезапно, и мы действовали быстро: подали заявление в ЗАГС, а родителям сообщили уже постфактум, когда до даты Х оставалось всего две недели.
Я-то думала, моя родня немного обалдеет от такой спешки, но в целом отнесется с пониманием. Как же я ошибалась! Мое сообщение в общем чате взорвалось не поздравлениями, а тремя звонками одновременно. Это звонили главные женщины моей жизни: мама, бабушка и тетя Люда.
Первой начала бабушка, голос ее дрожал от ужаса: «Леночка, родная, ты в уме? В мае жениться?! Да вы всю жизнь маяться будете! Это же древняя примета! Отмени все, пока не поздно!»
Я рассмеялась: «Баб, ну что за бред? В каком веке ты живешь? Это просто предрассудки!»
Но потом вступила мама, ее тон был ледяным: «Лена, это не шутки. Все знают, что браки, заключенные в мае, несчастливые. Ты что, сама не могла выбрать другой месяц? Ты что, совсем о себе не думаешь?»
А тетя Люда, как всегда, подлила масла в огонь: «Я тебе сразу говорила, что из этой затеи ничего хорошего не выйдет! Гоша — ненадежный, работу меняет, как перчатки, а ты вообще ветром голову надула! Но жениться в мае — это уже перебор!»
Это был сущий ад. Каждый день мне названивали и читали лекции о несчастной судьбе майских невест. Мое настроение перед самой регистрацией было уже ниже плинтуса.

А потом был тот самый день. Я купила себе потрясающее облегающее платье небесно-синего цвета. Оно было идеально. Я чувствовала себя в нем королевой. Но когда я вышла в нем к маме, та просто ахнула и разрыдалась.
- Доченька! Да ты что! — рыдала она. — Синий цвет на свадьбу! Да это же цвет тоски и печали! Ты сама программируешь себя на несчастье! Сними немедленно!
Представляете, с каким настроением я поехала в ЗАГС? Под аккомпанемент вздохов и нравоучений моей траурной делегации. Они сидели на церемонии с такими лицами, будто были на моих похоронах, а не на свадьбе. Один взгляд на них — и хотелось провалиться сквозь землю.
А потом… потом случилось то, что случилось. Всего через четыре месяца Гоша встретил её. Ту самую, первую любовь, о которой я раньше только слышала краем уха. И мне было сказано: «Прости, я понял, что никогда не любил тебя так сильно, как её. Мы должны развестись».
Мой мир рухнул в одно мгновение. Шесть лет жизни, планы, надежды — все рассыпалось в прах. Я была в абсолютной прострации, не могла ни есть, ни спать. Мне было нужно только одно — поддержка близких. Их плечо, их «я рядом», их «все будет хорошо».
Но что я получила вместо этого?
Первой позвонила тетя Люда: «Ну что, Леночка? Мы же предупреждали! Май — не время для свадеб! Надо было слушать старших!»
Потом мама, с тяжелым вздохом: «Дочь, я же плакала в твой день! Я же чувствовала, что к добру это не приведет! Синий цвет! Ну кто так делает?»

А бабушка и вовсе завела старую пластинку: «Маяться будете — я говорила. Вот и майтесь теперь».
У меня не просто рухнула семья. Меня предал муж, в которого я верила. Но почти так же сильно меня предали и те, кто должен был быть моей опорой. Вместо слов утешения — злорадное «а мы тебя предупреждали». Вместо попытки помочь — лишь усердное ковыряние в моей самой кровоточащей ране.
Я больше не могу. Вчера я нашла себе комнату и съезжаю от родителей. Мама в шоке.
«Как?! Куда?! Почему?! — сыпет она вопросами. — Что люди скажут?»
А я просто смотрю на нее и у меня нет сил даже объяснить. Нет сил по десять раз на дню выслушивать, какая я дура, что не послушала ее мудрых советов про май и синее платье. Нет сил видеть это странное торжество в ее глазах — мол, смотрите, а я-то была права.
Мне больно. Невыносимо больно. Но я буду зализывать свои раны в одиночестве, а не в окружении «доброжелателей», которые вместо руки помощи протягивают мне свод народных примет и суеверий. Мне нужно время, чтобы просто прийти в себя, без их язвительных комментариев. И, кажется, это самое правильное решение за последние полгода.