– Где ты ее такую нагуляла? – возмущалась свекровь, требуя сделать тест ДНК, и тогда я поставила ей условие

Я смотрела на дочку, еще не веря в свое счастье. Но оно длилось недолго.

— Этот ребенок — не от моего сына! — заявила свекровь, вонзив в меня взгляд.

Я замерла, не в силах найти слова. Роды были тяжелыми, все тело ломило.

— Светлана Ивановна, вы это серьезно?

— Абсолютно! У всех в нашем роду карие глаза! А эта — голубоглазая! Чужая кровь!

— Это нормально, у младенцев цвет часто меняется...

— Не выкручивайся! Ты все девять месяцев крутилась с тем своим фотографом!

Муж, Игорь, молча уставился в пол. Его молчание обжигало.

Она начала эту кампанию еще при мне. Критиковала мою фигуру, уверяла, что я «ношу не так», намекала, что мой офисный проект с коллегой Андреем — на самом деле не работа.

После выписки начался ад. Свекровь объявила, что проводит «экспертизу».

— Нос картошкой! У нас гордые, орлиные! — тыкала она пальцем в спящую дочь.

— Мам, перестань, — бубнил Игорь, но она его не слышала.

— А уши! Совсем не наши! Ты где ее такую нагуляла?

Она достала старые фотоальбомы, сравнивала форму ушей и изгиб бровей. Ее вывод был однозначен: «Чужая».

Слухи поползли по дому. В пекарне я ловила на себе сочувствующие и любопытные взгляды. Подруга осторожно спросила: «Лиз, а правда, что Игорь сомневается?» Свекровь и ей успела сказать.

И тогда я взорвалась. За ужином, когда она в очередной раз начала про «не тот разрез глаз», я крикнула:

— Хватит! Завтра же делаем тест ДНК!

Свекровь всплеснула руками:

— Наконец-то признала!

— Да. И ты публично извинишься передо мной у подъезда, перед всеми соседками.

Игорь побледнел:

— Может, не надо скандала?

— Если ты уверен в жене, чего бояться?

Результат пришел через неделю. 99,9%. Биологический отец — Игорь. Врач терпеливо объяснил про меланин и младенческие голубые глаза.

Свекровь отступила на шаг:

— Но... но как же...

— Извиняйся, — не отступала я. — Как и договаривались.

— Я... ошиблась. За семью беспокоилась.

— Нет, — тихо сказала я, глядя на Игоря. — За семью беспокоятся, а не разрушают ее.

Она пробормотала что-то соседке. Но самое страшное открытие ждало меня потом. Я смотрела на мужа, который все это время прятался за спиной матери, и не видела в его глазах ни радости, ни облегчения. Только стыд. Его молчаливое предательство оказалось больнее идиотских подозрений его матери.

Прошел год. Глаза у дочки стали карими. Свекровь теперь умиляется: «А я всегда говорила, вылитый Игорь в детстве!»

А я все жду, что Игорь однажды посмотрит мне в глаза и извинится. Но он до сих пор молчит. И это молчание стало между нами стеной.