– Это мои методы воспитания! – соседка будит весь подъезд, чтобы повлиять на тех, кто ей мешает

Мне кажется, я сойду с ума от этой женщины. Наша жизнь в доме превратилась в ожидание очередного кошмара. Виновница — наша соседка сверху, Валентина Степановна. Она объявила войну шуму, но ведет ее с таким усердием, что сама стала его главным источником. 

Полгода мы ломали голову, пытаясь понять, чья же рука по ночам выбивает эту адскую дробь по системам отопления. Звук, металлический и резкий, пронизывал все этажи, заставляя вздрагивать и просыпаться. Загадка разрешилась сама собой, когда она с гордым видом заявила нам в лифте: 

— А вы небось думали, я от безделья балуюсь? Это мои методы воспитания для тех, кто живет наверху! У них там вечный ураган, будто табун лошадей по потолку носится! А под утро так гремят посудой, что сны улетают! 

Мы предлагали ей разумные пути. Объясняли, что можно просто подняться и спокойно побеседовать с нарушителями спокойствия. Или, в крайнем случае, позвонить в правоохранительные органы, если ситуация действительно невыносима. 

— Я одна, понимаете? — отвечала она, сжимая связку ключей. — Мне страшно в нашем подъезде в ночные часы. А если эти люди окажутся грубиянами? Нет уж, мой способ куда надежнее. 

Ее вера в «надежность» этого способа выглядела особенно жалко, учитывая, что за одну ночь она могла устроить три, а то и четыре таких тревоги. Результата, судя по продолжению концертов, не было никакого. 

Лично для меня это стало настоящим испытанием. Но хуже всего было то, что от грохота постоянно просыпался мой маленький сын. Затем начинались долгие часы укачиваний. Если же Валентина Степановна решала повторить свой подвиг, о сне можно было забыть до утра. Следующий день превращался в сущий ад: уставший, капризный ребенок, сбитый режим и мои истощенные нервы. 

Самое поразительное — ее поведение при прямой конфронтации. Стоило мне подойти к ее двери после ночного набата, как внутри воцарялась тишина. Я слышала ее осторожные шаги за дверью, но она не отзывалась и не открывала, превращаясь в тень. Эта трусливая тактика — напакостить и спрятаться — вызывала у меня просто ярость. 

А если мы сталкивались с ней днем, скажем, у почтовых ящиков, и я пыталась высказать свои претензии, она мгновенно переходила в контратаку. 

— Что же вы все на меня ополчились? Я здесь одна страдалица, а вы все за них заступаетесь! Я просто хочу спокойно жить в своей квартире! 

И ведь самое странное, эти злополучные жильцы сверху, якобы доводящие ее до бешенства, больше никому не доставляли хлопот. Возникала крамольная мысль: а не плод ли ее воспаленного воображения этот весь сыр-бор? А вот ее безумная борьба с призрачными врагами уже реально свела с ума всех обитателей нашего подъезда. 

В конце концов, я поднялась на этаж выше и, затаив дыхание, нажала на кнопку звонка. Мне открыла молодая женщина с младенцем на руках, а за ее спиной виднелся уставший мужчина, который как раз собирал с пола детские игрушки. В квартире пахло кашей и стояла тишина. 

— Простите за беспокойство, — начала я, чувствуя неловкость. — Я ваша соседка снизу. У нас тут есть одна проблема... Валентина Степановна, что живет под вами, жалуется на постоянный шум. Стучит по батареям, будит весь дом. 

Молодые родители переглянулись с искренним недоумением. 

— Шум? — тихо переспросила женщина, покачивая на руках ребенка. — Да мы с мужем с девяти вечера на цыпочках ходим, лишь бы Машеньку не разбудить. Она у нас очень чутко спит. Мы даже телевизор после восьми не включаем. 

— Я понимаю, что это странно, — вздохнул ее муж, — но мы сами слышим, как она стучит. Дочка просыпается, плачет. Мы думали, какие-то другие соседи шумят. 

Я поблагодарила их и вышла на лестничную площадку, с горечью осознавая всю глубину проблемы. Они явно говорили правду — в их квартире царила атмосфера тихого быта, далекая от описанных Валентиной Степановной ураганов. 

Я не знаю, как достучаться до человека, который сам объявил войну теням, сделав заложниками всех вокруг. Перепробовала все, что могла, и не вижу ни единого выхода из этого кошмара.