Дети на празднике отравились выпечкой, приготовленной золовкой, а родные мужа встали на ее защиту

Я сама не знаю, зачем согласилась. Просто в очередной раз уступила давлению со стороны мужа.

— Кирилл, ладно, давай закажем у Светланы, — сдалась я. 

Он улыбнулся, его лицо смягчилось. 

— Спасибо, родная. Свете сейчас с двумя детьми тяжело, каждый заказ для нее важен. 

Я промолчала. Мысль о том, что она готовит на своей крошечной кухне без нормальных условий, вызывала у меня тревогу, но высказать это — значило выглядеть черствой. Я набрала номер. 

— Лиза, это правда? — почти взвизгнула Светлана. — Спасибо тебе огромное! Сделаю все самым лучшим образом, честно! 

— Нужно четыре больших пирога, — сказала я. — Два с вишней, два с творогом. Маша обожает твою творожную начинку. 

— Будет исполнено! Ты не пожалеешь. Перешлешь авансом пять тысяч на продукты? 

Я перевела деньги. 

Рано утром раздался звонок. Светлана прислала фотографию. Пироги выглядели румяными и аппетитными. «Лиза, сможешь забрать к одиннадцати? Держи в прохладе, на улице жарко, творог капризный». 

Когда я заехала за заказом, Светлана встретила меня в стареньком халате. Пироги лежали на столе. Я пригляделась — на одном из творожных виднелись небольшие трещинки. 

— С ними все в порядке? — спросила я. 

— Абсолютно! — она энергично закивала. — Это от резкого перепада температуры. Ничего страшного. 

Я расплатилась и уехала. Дома я убрала пироги в холодильник, поставив творожные поближе к холодной стенке. 

К двум часам дом наполнился голосами. Пришли сестра с мужем, несколько моих подруг с детьми, родители Кирилла. 

Когда пришла пора чаепития, я вынесла пироги. Кирилл гордо разрезал первый, с творогом. Дети потянулись за кусочками. 

Мой племянник, семилетний Антон, скривился после первого же укуса. 

— Тетя Лиза, он какой-то странный. 

— Не выдумывай, — мягко сказала его мать. 

Но я тоже отломила кусочек. Пирог имел легкий кисловатый привкус. «Наверное, творог с кислинкой», — подумала я, отложив его в сторону. 

Вечером, когда последний гость ушел, а я стояла над раковиной с горой посуды, раздался звонок. Это была моя сестра. 

— Лиза, с Антоном что-то не так. Температура, жаловался на боль в животе. Вызвали врача. 

Я бросилась к Маше. Дочка лежала в кровати, ее лицо было бледным. 

— Мамочка, мне плохо, — прошептала она. 

Ту ночь мы провели в больнице. Маше ставили капельницу. Врач спросил, что мы ели. Его вердикт: 

— Скорее всего, пищевое отравление. Молочные продукты в такую жару требуют особого внимания. 

К утру мы узнали, что помимо Маши и Антона, с похожими симптомами в больницу попали еще двое детей и Яна Петровна. 

Кирилл примчался в больницу с работы. 

— Мама звонила. Говорит, это, наверное, салат был несвежим. У Светы все всегда безупречно. 

Я посмотрела на него, не веря своим ушам. 

— Кирилл, салат был из свежих овощей. А пироги с творогом простояли у нее на кухне всю ночь. Жара стояла невыносимая. 

— Ты не можешь этого знать! — вспылил он. — Ты всегда ищешь в ней недостатки! 

Дома, уложив ослабленную дочь спать, я набрала номер Светланы. Она не отвечала. Я написала сообщение, подробно описав случившееся. Ответ пришел мгновенно: «Лиза, это невозможно! Я использовала самые свежие продукты! Наверное, у вас в холодильнике что-то испортилось и перепало на другую еду. Я здесь ни при чем!». Она заблокировала меня, прежде чем я успела что-то ответить. 

На следующее утро Яна Петровна пришла к нам домой. 

— Лиза, я понимаю, ты расстроена. Но Света не могла сделать это намеренно. Ты должна найти в себе силы простить. 

— Простить? Вашу внучку увезли в больницу под капельницей. 

— Все обошлось! Но, если ты будешь распускать слухи, ты разрушишь жизнь матери-одиночки. Подумай о последствиях. 

Я понимала, что они все — Кирилл, его мать, Светлана — живут в своем мире, где виновата всегда я. Где правда не имеет значения, а верность своим важнее безопасности детей. Я не стала обращаться в проверяющие органы. Я просто перестала им доверять и участвовать в этой игре. 

Когда Кирилл приехал домой, он говорил о прощении, о семье, о том, что нельзя рубить с плеча. Но внутри меня навсегда выросла стена, больше я не куплюсь на его уговоры. Доверия к его семье уже не будет.