Золовка устраивает тусовки на нашей даче, а муж молчит и не может отказать ей

— Неужели так трудно предупредить, прежде чем везти на нашу дачу кого попало? — Я стояла у плиты. За окном бушевала гроза, а в моей душе – негодование. 

Максим потер виски. 

— Катя не хотела ничего плохого. Она просто забыла позвонить. 

— Забыла? — Я резко повернулась. — Твоя сестра всегда «забывает»! Особенно о том, что дача — это наше место. Наши деньги, наш труд! 

— Да ладно, Вера, — Макс махнул рукой. — Привела пару друзей. Ничего страшного. 

— А разбитая бабушкина мозаика — это «ничего»? А грязь на светлом ковре? А шум до трёх ночи — это мелочи? 

— Похожую? — Я засмеялась без веселья. — А её посты в Инстаграме: «Мой любимый уголок», «Наш семейный рай»? Она уже считает дачу своей! 

Максим помрачнел. Я знала, он понимал мою правоту. Его младшая сестра Катя, двадцать пять лет от роду, воспринимала нашу дачу как бесплатный клуб. Но как объяснить Максу, что я больше не могу? Он чувствовал вину за неё с детства, после смерти отца. 

— Вера, пойми… 

— Нет, Макс, пойми ты! — перебила я. — Мы три года копили! А теперь твоя сестра устраивает там тусовки каждую субботу! 

Он молчал. Я видела, как всплывают в его памяти наши жертвы: отложенные отпуска, допоздна на работе, скромные ужины. 

— Я поговорю с ней, — пообещал он без особой уверенности в голосе. 

— Ты говоришь это уже четвертый месяц! — Я устало опустилась на стул. 

Макс пошел открывать. И да, за дверью сияла Катя — в ярком плаще, с огромным тортом. 

— Братик! — Поцеловала его в щеку. — Верочка, привет! Я тортиком «Прага»! Извини за вчерашний шум! 

Я улыбнулась. Ненавидела «Прагу». Обожал этот торт Максим. Это был её изящный укол. 

— Спасибо, Катя, — сухо ответила я. 

— Я тут подумала! — Она устроилась на диване. — В эти выходные на даче устроим фондю! Познакомилась с крутым сыроваром, он привезет деликатесы! Какие фото будут! 

Я посмотрела на Макса. Тот крякнул. 

— Ой! — Она сделала удивленные глаза, будто идея побыть вдвоем была абсурдна. — Ну… тогда на следующие? Я уже намекнула сыровару! 

Макс сел рядом с ней. 

— Катюш, дача — это наше с Верой место. Мы рады тебе, но… 

— Но это слишком, — закончила я за него, вставая. Сердце колотилось. — И без предупреждения. — Я посмотрела прямо на Катю, подчеркивая каждое слово: — Мы не будем тебя терпеть каждые выходные. 

Лицо Кати исказилось. 

— Вы… вы меня выгоняете? — Голос её задрожал. — Ваш дом теперь не для меня? 

— Никто не выгоняет! — поспешил Макс. — Просто спрашивай. И не приводи незнакомцев без спроса. 

Макс выглядел раздавленным.

— Что теперь? — спросил он тихо. 

— Не знаю, — ответила я, глядя в пустоту. Я понимала, что так просто она не отстанет. 

Буря снаружи стихла, но другая буря, куда более разрушительная, только начиналась. Наша дача, наша крепость, была «обстреляна». И стены нашей семьи дрогнули.