Зарплаты мужа хватает только на выживание в нынешних условиях, а он считает, что хорошо зарабатывает

мнение читателей

Я стояла у плиты, жаря яичницу, и считала в уме. Аренда — двадцать восемь тысяч. Коммуналка — шесть. Кредит за холодильник — пять. Продукты… На продукты в этом месяце ушло уже восемнадцать, а до зарплаты еще неделя. В кошельке лежала пятисотрублевая купюра — на «экстренный случай». Таким случаем, видимо, станет завтрашний поход в школу, где снова попросят сдать на новые шторы или ремонт спортзала.  

— Ира, где мои носки? — из спальни донесся голос Саши. Голос довольный, бодрый.  

— В корзине для белья, — ответила я, пытаясь разделить яичницу на две порции. Моя — поменьше.  

Он вышел на кухню, застегивая рубашку. Черные волосы, аккуратная бородка, глаза, которые все еще верили, что тридцать три — это расцвет. Мой муж. Мой Саша, который каждый вечер, просматривая вакансии с зарплатами в двадцать тысяч, говорил: «Ну, мы-то еще неплохо устроились».  

— Слушай, может, в субботу сходим куда-нибудь? — Он потянулся за чашкой. — В кино, или…  

— В кино билет — по восемьсот, — выпалила я резко. — Попкорн — триста. Или ты предлагаешь взять из «резерва на лекарства»?  

Он замер, потом повернулся, улыбка сползла.  

— Ты чего такая злая? — спросил он, и в его тоне зазвучало знакомое раздражение. То самое, которое включалось, когда я пыталась говорить о деньгах. — Я же неплохо зарабатываю. Пятьдесят тысяч — это выше среднего, между прочим.  

Я выключила плиту, взяла тетрадь с расчетами, которую хранила в ящике, и шлепнула ее на стол.  

— «Выше среднего», — повторила я. — Саш, «среднее» — это когда у тебя нет долга за коммуналку за прошлый месяц. Когда твой ребенок не просит новые кроссовки, потому что старые жмут, а ты говоришь: «Носи, пока пальцы не начнут вылезать». 

Он молчал, перелистывая страницы с колонками цифр. 

— Мы оба работаем, — продолжила я, стараясь говорить мягче. — Ты — пятьдесят, я — сорок. Девяносто на двоих. А теперь вычти аренду этой конуры, потому что на ипотеку нам никогда не собрать. Вычти твой абонемент в спортзал, который ты не посещаешь, но платишь «для мотивации». 

— Ира… — он попытался перебить, но я уже неслась, как поезд с отказавшими тормозами.  

— Нет, Саша, ты не «неплохо зарабатываешь». Ты выживаешь. Как и я. И знаешь, что самое обидное? Ты даже не видишь, как я выматываюсь на этих двух работах: днем — бухгалтерия, ночью — вязание на заказ. Ты думаешь, я люблю сидеть до трех ночи со спицами, чтобы заработать на стоматолога для Алексея? Нет. Но я делаю. Потому что твоих «достаточно» не хватает даже на жизнь, не то что на мечты.  

Он смотрел на меня, и в его глазах мелькало что-то новое — может, стыд, может, страх. Я вдруг поняла, что никогда не говорила с ним начистоту. Потому что боялась, что правда раздавит его.  

— Ты… Почему раньше молчала? — прошептал он.  

— Потому что ты называл это «нытьем», — выдохнула я. — Потому что каждый раз, когда я пыталась заговорить, ты включал видео про успешных бизнесменов и говорил: «Вот они смогли, а мы что, хуже?». Но мы не они, Саша. Мы — это мы. И мне не нужны яхты. Мне нужно, чтобы сын не боялся пригласить друзей в дом из-за того, что плохой ремонт. Чтобы я могла купить тебе на день рождения не носки, а ту самую кожаную куртку, на которую ты пялишься в магазине. Чтобы… — голос сорвался. — Чтобы мы перестали врать друг другу, что все в порядке.  

Он закрыл тетрадь. Потом встал, подошел и обнял так крепко, что я почувствовала, как его сердце колотится чаще моего.  

— Прости, — сказал он. — Я… просто боялся признать, что не справляюсь.  

— Мы оба не справляемся, — усмехнулась я сквозь слезы. — Но, может, если будем честными, получится хотя бы не утонуть.  

На следующий день он отменил абонемент в спортзал. А вечером показал на телефоне вакансию: «Специалист. Зарплата от 80 000», и сказал, что завтра идет на собеседование. 

В рубрике "Мнение читателей" публикуются материалы от читателей.