– Зачем нам кредит, если твоя мать живет в большой квартире? – муж раскатал губу на чужую недвижимость

Третий год нашего брака подходил к концу, а мы все еще ютились в съемном жилье. Я давно смирилась с мыслью, что собственная крыша над головой потребует серьезных финансовых усилий. Мой супруг, Матвей, предпочитал не заглядывать так далеко. Он просто существовал, платя арендодателю каждый месяц, и тема приобретения жилья казалась ему надуманной. 

Первый год пролетел в вихре поездок. Я наивно полагала, что мы набираемся впечатлений перед ответственным шагом. Затем грянул кризис. Наш доход резко сократился, и мы вынуждены были перебраться в просторную мамину квартиру. Прожили там полгода. Мама, вечная труженица, почти не бывала дома, и наши пути редко пересекались. Мне стало неловко злоупотреблять ее добротой, и я настояла на возвращении в съемное жилье. Матвей лишь пожимал плечами: 

— Не понимаю, зачем мы будем платить чужим людям, когда здесь так комфортно? 

Я не стала объяснять, как ценю хрупкое перемирие, установившееся между мной и матерью после моего отъезда. Лишь сказала, что пора стать самостоятельными. 

Когда дела пошли в гору, я снова завела разговор о будущем. Сначала он отмахивался шутками, затем ссылался на нестабильность в экономике, а потом и вовсе начал раздражаться. Меня беспокоила наша неопределенность. Мы оба хотели ребенка, но я считала, что сначала нужно создать надежный тыл. 

— Как мы будем растить детей в чужом доме? — спросила я как-то вечером. 

— Родится малыш — все само устроится, — беспечно произнес он. 

Его легкомыслие тревожило все сильнее. Однажды, после неприятного разговора с его родителями о внуках, я не выдержала и потребовала объяснений дома. 
 
— Значит, своей квартиры у нас не предвидится? Ты нашел клад и не поделился? 

Он выложил свою идею. 

— Зачем нам кредит, если можно по-другому? Твоя мать одна живет в большой квартире. Она продает ее, покупает небольшую, а на оставшиеся средства мы приобретем свое. И никакой долгосрочной кабалы. 

Я остолбенела. 

— С чего ты решил, что она согласится? Это ее дом. Она там все обустраивала с отцом. У меня там нет никакой доли. 

— Ты не пробовала спросить? В конце концов, ты ее единственная дочь. Это наследство просто придет к тебе раньше срока. 

Я пыталась донести, что мы взрослые люди и должны справляться сами, не перекладывая трудности на плечи старшего поколения. 

Он не понимал. Для него это была лишь логичная схема. 

— Мои родственники на ее месте обязательно помогли бы. А твоя, выходит, себялюбица, — холодно заключил он. 

С тех пор в нашем доме поселилась напряженность. Я все чаще ловлю себя на мысли, что нас разделяет не просто недопонимание, а целая пропасть в ценностях. И, пожалуй, хорошо, что в этой пока чужой квартире нет детского смеха. Мне есть о чем подумать.