- Я не хочу ассоциироваться у внука с больницами, - свекровь отказалась водить моего сына по врачам, чтобы ему при ней не делали больно

Этой зимой моя свекровь Людмила Никитична вышла на пенсию. В первые месяцы после окончания трудовой деятельности она отдыхала, проводила время в свое удовольствие. А потом она уже набралась сил и энергии, которые девать было некуда.

В этом году наш с Олегом сын Паша пошел в первый класс. И перед этим мы хотели заняться его здоровьем. Серьезных проблем у него не было, но имели вопросы, которые нужно было решить.
Свекровь стала проявлять инициативу уже в мае. Она просила отправить внука на лето к ней, чтобы мы с мужем могли заниматься своими делами.

- Мы с Пашей будем на дачу ездить, в городе будем время проводить. Чего ему там в четырех стенах в детском саду сидеть?

Предложение было заманчивым. У нас с Олегом были планы, которые мы хотели осуществить. И если бы ребенок был у Людмилы Никитичны, то у нас сразу бы появилось больше свободного времени.
Мы с мужем посоветовались, решили, что согласимся на предложение свекрови. И я позвонила Людмиле Никитичне, чтобы об этом сказать.

- Но у меня будет к вам одно поручение, - добавила я.

Я хотела, чтобы свекровь походила с внуком на массаж, который ему назначили, отвела его несколько раз к стоматологу, чтобы подлечить кариес. Только специалистов мы сами не искали тогда, потому что не дошло до этого.

- Вы можете у своих подруг поспрашивать, куда они водили своих внуков, какие доктора им понравились, - сказала я. – По отзывам найдем хороших медиков, к которым Пашу можно отвести.

В тот раз свекровь внятного ничего не ответила. Она сказала, что не может разговаривать, что к ней соседка пришла. Я тогда не придала этому значения, сказала, что созвонимся позже.
На следующий день у нас разговор сложился. Но прошел он не в том ключе, в котором я думала. У Людмилы Никитичны не было желания водить внука по врачам. И этого она не стала скрывать.

- Я не хочу ассоциироваться у внука с больницами, - сказала свекровь. – Наверняка там будут ему больно делать. Потом он запомнит, куда и к кому его бабушка водила, будет меня избегать. Нет, я не стану превращаться в изверга.

Я объяснила, что массаж – процедура не такая болезненная. А к стоматологам наш Паша привык уже.

- Зачем лечить молочные зубы? – спросила Людмила Никитична. – Они все равно выпадут. Вы только денег кучу потратите, а еще и ребенка замучаете. И не надо мне говорить про обезболивание. Оно не помогает. И от страха оно не спасает.

А то, что молочные зубы, если их не лечить, испортят коренные? А то, что потом прикус будет неправильный? Все это я сказала свекрови, но ей это было безразлично. Она так и осталась при своем мнении.

- Если хотите залечить ребенка уже в этом возрасте, то делайте это, но без меня, - сказала Людмила Никитична. – Я не буду принимать в этом участия. И как мой сын мог повестись на твои предложения по лечению Паши? У Олега же с головой всегда было нормально.

Я не стала продолжать этот бессмысленный разговор, положила трубку. Вечером я все слова Людмилы Никитичны передала мужу. И Олег предложил пересмотреть наше решение по поводу того, где Паше проводить лето.

- У мамы он проведет время без толку, - сказал Олег. – Сами будем заниматься им, его здоровьем. Мама же все только испортить может.

Когда свекровь узнала, что ей не дадут внука на все лето, она страшно обиделась. Она стала говорить, что мы совсем про нее забыли.

- Как я на пенсию вышла, так сразу не нужна вам стала, - чуть не плакала она. – Стыдно вам должно быть за такое поведение. И Пашу еще против меня настраиваете.

Сыну пришлось долго объяснять, почему он не поедет на все лето к бабушке. Он уже был настроился на это, но потом все-таки смирился с тем, что планы поменялись.

За лето мы обошли всех врачей, которых хотели, вылечили зубы Паше. К концу августа я была за него и его здоровье абсолютно спокойна.
Сын пошел в школу, проблем у него там нет никаких. А вот у нас с Людмилой Никитичной все никак отношения не наладятся. Свекровь на нас обижается, отказывается приходить к нам в гости. Она на линейку к внуку пришла, но к нам не подошла. Это было очень больно. Не знаю, как мы будем дальше жить.