Я хочу взять фамилию мамы, - сына с подачи учительницы начали обзывать одноклассники

Я вышла замуж за Стаса 12 лет назад. Я тогда взяла его фамилию. Мне больше нравилось быть Громовой, чем Ивановой. Все-таки фамилия более редкая у супруга, с ней выделиться как-то проще.

У нас со Стасом уже двое детей. Наша младшая дочь Вика ходит в детский садик. А старший сын в этом году пошел в 5 класс.
Школа у нас хорошая, сильная. Один класс в ней с математическим уклоном. Именно в него и попал наш сын, потому что у него обнаружилась склонность к цифрам, к счету.
В начальной школе нам очень повезло с учительницей. Анна Валентиновна все время хватила нашего ребенка, подчеркивала, что у него есть таланты, способности.
Мы без раздумий отдали сына в математический класс, когда начальная школа закончилась. И там наш Юра освоился быстро. Он нашел общий язык с одноклассниками, с классным руководителем. С учителями-предметниками у него тоже не было никаких конфликтов.

Все было хорошо в первые два месяца. Потом заболела учительница математики. Ей предстояло и предстоит еще длительное лечение. Есть вероятность, что она не выйдет на работу до конца учебного года.
На замену Галине Петровне пришла Ольга Васильевна. Она – молодой педагог, у которого куча амбиций имеется. А еще она – племянница или еще какая-то родственница директора школы.
Я не придала сначала никакого значения тому, что учительница другая. Но оказалось, что нужно было сразу насторожиться.
На одном из уроков Ольга Васильевна объясняла новую тему. И во время решения задачи на доске она допустила ошибку. Не знаю, заметили ли это другие ребята, но мой сын сразу обратил внимание на то, что решение неправильное. И он решил сказать об этом вслух. При этом он не хамил, не грубил, не смеялся над математичкой. Он вежливо указал на допущенную оплошность.

- Ты – Громов? – спросила учительница. - Тот, который греметь привык, звучать, заявлять о себе? Некрасиво перебивать учителя и указывать на его недостатки.

На этом учительница не успокоилась. На следующих уроках Ольга Васильевна стала вспоминать Юре то, что он ее поправил. Она его вечно одергивала, делала ему замечания. И оценки она стала занижать ему. А еще хуже то, что Ольга Васильевна дразнила нашего сына, придумывала ему разные прозвища, которые были производными от фамилии.
Юра мужественно все это терпел. Но только со временем это стало невозможно делать. Другие ребята подхватили издевки, стали сами отпускать в адрес Юры обидные шутки. Постепенно нашего ребенка стал травить весь класс.

- Я хочу взять фамилию мамы, - сказал Юра как-то раз вечером.

Сын объяснил, что над ним издеваются, что ему прохода не дают. И мы поняли, что ситуация становится серьезной.
Первым делом мы отправились в школу. Ольга Васильевна в разговоре с нами стала отрицать, что начала обзывать нашего сына и травить. Но по ней было видно, что она нагло врет.
После нашей встречи все стало еще хуже. Ольга Васильевна уже откровенно издевалась над нашим сыном на уроках.
Стас сказал, что не будет этого терпеть, что пойдет к директору школы. Я поддержала мужа, но в душе знала, что ничего это не даст, если Ольга Васильевна – родственница директора.

- Не мог наш преподаватель так поступить, - сказала директриса то, что я ожидала от нее услышать. – Не надо вообще искать виноватых. Ваш Юра сам создал проблему. Никто не любит, когда его авторитет ставят под сомнение. И ребята в его классе видит, что мальчик ставит себя выше других. Надо же как-то опустить его с небес на землю.

И это говорил директор школы. В понимании этой дамы травля – норма. Как такой человек вообще может работать с детьми? Понятно, что директор защищает свою родственницу. Но разумный предел какой-то должен быть.

- Надо выше жаловаться, - стал с недавних пор говорить Стас. – Так же и другие дети могут пострадать.

Все это так, но только я боюсь, что станет лишь хуже. У меня уже есть мысли о том, чтобы перевести сына в другую школу. Но я боюсь, что там все новое будет для него, что он не приживется.
С Юрой я говорила. Он и сам не знает, чего хочет. У него есть пару друзей в классе, с которыми он не хотел бы расставаться. Но в то же время ребенку плохо в коллктиве, где большинство настроено против него.