– Мало тебя в детстве воспитывали! – отказалась помогать родителям, потому что они меня обманули

В наших умах прочно засела мысль: поддержка родителей — священный долг. Те, кто от него отказывается, вызывают всеобщее порицание. Теперь я в их рядах. И, хотя я много лет отправляла средства маме с папой, в прошлом году я перестала. И не сожалею. 

Меня любили меньше. У меня есть младший брат, разница между нами пять лет. Все свое детство я чувствовала, что сердце родителей принадлежит ему полностью. Ему сходило с рук все, а я постоянно была под пристальным, неодобрительным взглядом. До его рождения, насколько я помню, в доме было по-другому. Сохранились смутные, но теплые картинки: папа качает на коленях, мама поет песни. Мне было около пяти. 

С появлением Сашки мир перевернулся. Мамина энергия, нежность, терпение — все теперь было его достоянием. Мне твердили: «Ты уже самостоятельная, ты должна понимать». Сначала я гордилась этим статусом, но иллюзия быстро растаяла. Я увидела: ему дозволено капризничать и шалить, а мне велено быть тихой и послушной тенью. 

Меня лишали сладкого, запирали в комнате. Однажды отец, разгневанный тем, что я «нарочно» сломала Сашину машинку, встряхнул меня так, что зубы стучали. Я, тогда еще ребенок, не держала на брата зла. С годами ожидания от меня лишь росли. А Саша навсегда остался в их глазах золотым мальчиком. 

После школы я поступила в институт, уехала в другой город. Мне было необходимо дышать воздухом, не отравленным этой слепой любовью к нему. 

Сашины неудачи воспринимались спокойно. Мама повторяла: «Главное — его здоровье». Он с детства был хилым. В выпускном классе он завалил основные предметы и остался без аттестата. Реакция матери поразила меня: 

— Ничего страшного, Санёк поживет с нами. Отдохнет, окрепнет, на следующий год попробует снова. 

Он перебивался случайными заработками — курьером, грузчиком. Но любая работа скоро надоедала, и он возвращался под родительское крыло. 

Уверена, если бы это была я, мне бы указали на дверь. Осознание этой несправедливости жгло, но заставляло двигаться вперед. Я вышла замуж, стала главбухом. Брат же по-прежнему обитал в нашей старой квартире. Нашел место официанта в кафе, но денег хватало лишь на сигареты. 

Я звонила раз в две недели, старалась поддерживать финансами — то на ремонт, то на новую технику. Глушила в себе мысль, что эти средства кормят и его. 

В прошлом мае мама разбудила меня звонком. Голос ее звучал непривычно мягко и просительно. Она объяснила, что им с отцом срочно нужно оплатить курс дорогостоящего лечения в санатории для его больной спины. Я, не раздумывая, обсудила это с мужем, и мы решили подарить им эту сумму. 

Но они никуда не поехали. На мои робкие вопросы мама отвечала с легкостью: 

— Передумали, дорогая. Врач посоветовал другую клинику, пока отложили. 

Я поверила. 

В августе, заехав к ним, я застала странную сцену. Отец что-то сердито выговаривал Сашке, а тот, бледный, смотрел в пол. В пылу ссоры выплыла правда: те деньги ушли на покрытие его карточных долгов. Какой-то «друг» вовлек его в подпольный покер. 

Ощущение было таким, будто меня ошпарили кипятком изнутри. В тот вечер прорвалось всё: годы молчания, обиды, это вечное чувство второсортности. Мама рыдала, кричала: 

— Вот какая выросла! Чужая! Мало тебя в детстве воспитывали! 

Больше я туда не возвращалась. Иногда беру трубку, чтобы услышать голос. Но с того дня финансовые переводы прекратились. 

Мой брат Александр все так же живет с ними, пьет пиво и мечтает о большом выигрыше. Почему я обязана его содержать? Он взрослый, неспособный оторваться от родительской юбки. Та сумма была для нас значительной. Я никогда не отдала бы их ему, особенно через такую низкую ложь. 

Выходит, мама солгала мне в глаза, а отец поддержал этот обман. Не сомневаюсь, что идея принадлежала Сашке. Это подло, не так ли? Можно было просто попросить, но они выбрали интригу. Ради этого вечного ребенка, который не сделал ни шага, чтобы стать мужчиной. 

Эта история лишь подтвердила: ради своего младшенького они готовы на всё. Я же всегда буду на обочине их интересов. 

Муж уговаривает наладить отношения, но я не готова. У них есть своя семья, в центре которой — он. А у меня — своя.