– Вы сами не идеал. Хорошо, что дочь на вас не похожа, – муж не стал долго терпеть оскорбления тещи

Это платье казалось мне воплощением мечты. Оно делало мои движения легкими, почти воздушными. Я ловила свое отражение в зеркале примерочной и улыбалась. А потом услышала: 

— Боже мой, на кого ты похожа? Прямо уродина в этом тряпье! Ты вообще глазами смотришь, что берешь? 

Мамин голос без труда перекрыл магазинный гул. Консультант сделала вид, что увлеченно разбирает стойку с ремнями. Еще мгновение назад я чувствовала себя прекрасной. Теперь же видела лишь бесформенное нечто, на которое указал мамин палец. 

— Мам, тише, пожалуйста, — прошептала я. — Здесь же люди. 

— А что такого? Я что, должна тебя обманывать? Другие, может, и врут, а я лучше правду резану. Хочешь, совру для приличия? Будешь потом на фотографиях рыдать. 

Я сняла платье. Мама уже листала стойку, выискивая что-то «подходящее». Ее выбор пал на унылые балахоны темно-зеленого и грязно-коричневого цветов. 

Я смогла вздохнуть полной грудью, лишь когда мы вышли на улицу. Мама уехала на своей машине, а я села к Дмитрию. Он молча тронулся с места. Заговорил почти перед самым домом. 

— Ты вообще осознаешь, что это ненормально? — спросил он, глядя на дорогу. — Почему ты позволяешь с собой так разговаривать? Словно ты не взрослая женщина, а запуганный ребенок. 

У меня не находилось ответа. 

— Не знаю. Сложилось так. 

— Привыкла, что тебя постоянно унижают? Эти вечные придирки к походке, к макияжу, к фигуре? Я не могу этого слушать. Как ты выдерживаешь? 

Я молчала. 

Дмитрий заглушил двигатель и повернулся ко мне. 

— Анют, я не могу смотреть, как ты позволяешь себя оскорблять. Даже родная мать не имеет на это права. Ты должна дать отпор. 

Я ничего не ответила мужу. 

…Годы пролетели. У нас с Дмитрием родилась дочка Дашенька. Жизнь наполнилась новыми заботами, мягкими игрушками и книжками на ночь. Дмитрий помогал мне становиться увереннее, учил отстаивать свои границы. И у меня даже получалось. До тех пор, пока в гости не приезжала мама. Теперь ее критике подвергалось все: интерьер детской, выбор смеси, цвет коляски. 

— Носик курносый, ну ясное дело, в папу. Не повезло девочке. И ноги колесом. Срочно к ортопеду, а то кривой останется. Жалела я тебя в детстве, вот и результат. 

Если колкости в мой адрес я еще как-то переносила, то комментарии в сторону дочери ранили в самое сердце. 

— Уши-то торчат! На семейство твоего супруга пошла. Несчастный ребенок, — качала головой мама. 

В такие минуты я будто каменела. Муж сначала хмурился и уходил в другую комнату. Но однажды, когда мама принялась критиковать разрез глаз Даши, он не выдержал. 

— Знаете, Валентина Степановна, вы и сами не идеал. Хорошо, что дочь на вас не похожа. Главное, чтоб вашу шевелюру не унаследовала — редковата. 

Мама онемела. 

С той поры Дмитрий стал ее главным оппонентом.

— Вы ее перекармливаете! Щеки, как у бурундука. Вся в тебя, толстушку, — ворчала мама. 

— Ну, вы-то сами от кого родились? — мягко парировал Дмитрий. — На старых фото я вас вполне упитанной наблюдаю. Вам бы о своем здоровье побеспокоиться. 

Мама краснела, но спорить не решалась. 

Недавно Даше исполнилось семь. Она выросла честной. И когда мама по видеосвязи пригласила нас на юбилей, девочка молча дождалась конца разговора. 

— Мамочка, а мне можно не ехать? — тихо спросила она. 

Я замерла. 

— Она не добрая. Она говорит, что я толстая и некрасивая. Мне неприятно. 

Меня будто разрезало пополам. Старая привычка уговаривала простить, не обижаться. Но слова дочери отозвались глухой болью в моей собственной душе. 

— Хорошо. Не поедем. 

— Ура! — Даша просияла. — Ты у меня самая лучшая! А бабушка... она просто злая. 

«Самая лучшая». Мама не говорила мне этого никогда. Я не могла поверить в это сама. Но теперь, услышав от дочери, я наконец почувствовала, что это правда. 

Когда Даша убежала, Дмитрий обнял меня. 

— Ты знаешь, что только что разрешила не ехать не только ей, но и себе? — тихо сказал он. 

Он был прав.