– В доме должен быть идеальный порядок, – говорил муж, заставляя меня мыть полы глубокой ночь и сдувать каждую пылинку

Я наливала в турку воду, когда из гостиной донеслось: 

— Надо же, а твой-то супруг, выходит, нечистоплотный! 

Я выглянула из кухни, не понимая юмора. Лиза с хитрой улыбкой показывала на носок, торчавший из-под кресла. 

— Это вовсе не его заслуга, — рассмеялась я. — Это проделки нашего Марселя. Он обожает таскать вещи из корзины с грязным бельем. Пока еще малыш, таскает, что полегче. 

— Твой новый котенок? — глаза Лизы, страстной любительницы кошек, загорелись. — Где он прячется? Я у тебя уже полчаса, а его до сих пор не видела! 

— Посмотри на подоконнике, на его лежанке. Но осторожно, он бывает капризным, — предупредила я, отправляясь за кофе. — Аптечка в коридоре, на всякий случай. 

Когда я вернулась с подносом, Лиза с блаженным видом чесала за ушком рыжее создание, распластавшееся у нее на коленях. На тыльной стороне ее ладони алела свежая царапина. 

— Просто прелесть! — восторженно говорила подруга. — Надо и мне такого найти, чтобы моей Кисе было с кем играть. 

— Хочешь, дам контакты волонтеров? Там много таких же очаровашек. 

— Пока не могу, — лицо Лизы помрачнело. — Ты же знаешь, мы с Ильей планируем свадьбу. Боюсь, он будет против. Он и на Кисю смотрит косо. 

— Неужели он не переносит животных? 

— Говорит, шерсть повсюду, наполнитель рассыпан, игрушки валяются. Он просто очень ценит аккуратность. 

У меня похолодело внутри. Я непроизвольно коснулась запястья. Комната на мгновение поплыла перед глазами. 

— Вик… Ты в порядке? 

Она видела меня всегда только улыбающейся. 

— Да, все хорошо, — я заставила себя улыбнуться, отгоняя нахлынувшие тени. — Просто… припомнилось кое-что. Позволь дать тебе совет. Не спеши под венец. Поживи с ним сначала хотя бы год. 

— Ты хочешь что-то рассказать? — тут же спросила Лиза. 

— Лучше учиться на чужих ошибках. 

Мне было двадцать, когда я встретила Эдика. Он был старше, солиднее, осыпал меня вниманием. Я растворилась в этом урагане и через четыре месяца уже носила обручальное кольцо. Жить нам было негде, и мы поселились в его однокомнатной квартире. 

Сначала все напоминало сказку. Но скоро сказка закончилась. Его раздражала моя «беспорядочность»: книга, оставленная на диване, немытая чашка, крошки на столе. 

— В доме должен быть идеальный порядок, — говорил он, заставляя меня мыть полы глубокой ночь, хотя мне на пары к восьми. — Хватит бездельничать. 

Его требования росли. Он приходил в ярость, если полотенце висело не на своем крючке, а диванная подушка лежала не под тем углом. 

Пиком стал вечер, когда я, засидевшись за учебниками, не успела погладить брюки. Он не бил, но с такой силой сжал мое запястье, что наутро я надела браслет, чтобы скрыть кровоподтек. 

— Ты вообще женщина? — шипел он. — Как можно жить в такой грязи? 

А я уже сходила с ума, пытаясь понять, где же эта «грязь». Я мыла и чистила все вокруг, пока не падала с ног. 

Однажды я просто отключилась посреди дня. Врач в больнице сказал, что это крайнее истощение. Эдик пришел не как любящий муж, а как надзиратель. 

— Ты даже следить за собой разучилась, — с презрением оглядел он мой больничный халат. 

Хриплый голос санитарки Веры Петровны прозвучал как спасение: 

— Муженек, а не заткнуться ли тебе? Человеку плохо, а ты о внешности! Вон отсюда, пока я тебя шваброй не прогнала! 

Я тихо засмеялась. Это был мой первый смех за многие месяцы. Униженный, он ушел, пообещав «поговорить серьезно». 

— Детка, — покачала головой Вера Петровна, — да на кой он тебе сдался? Жизнь одна. 

В тот день я решила, что она права. Квартира у меня была — бабушкина хрущевка. Развод он оспаривал, но я была непреклонна. 

— И вот я здесь, — закончила я, гладя Марселя. — С Никитой мы встречались два года, прежде чем он переехал ко мне. Так что не торопись, Лиз. Присмотрись. 

Лиза молчала. В ее глазах я прочла не жалость, а понимание.