– Ты в курсе, что твой муж снимает квартиру? – свекровь помогла мне вывести благоверного на чистую воду

Я наблюдала из окна, как прохожие спешно пересекают площадь, подгоняемые порывистым ветром. На душе была такая же промозглая, серая пустота. 

Нежданный звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. На пороге, отряхивая от капель складки элегантного плаща, стояла Ирина Викторовна, моя свекровь. В руках она сжимала ручки нескольких увесистых пакетов из ближайшего супермаркета. 

— Максима нет? — осведомилась она, переступая порог. 

— У него сегодня совещание до позднего вечера, — я автоматически приняла пакеты, ощутив их немалый вес. Внутри виднелись сыры, фрукты, консервы. — Зачем так много? 

— Акции, милая, невероятные скидки. Грех было упустить, — она проследовала на кухню и стала расставлять продукты по полкам холодильника. — У вас вечный голодомор. Молоко захватила, у вашего, я посмотрела, скоро срок выйдет.

Меня раздражали эти внезапные ревизии, но сегодня в ее поведении сквозила необычная нервозность. Мы сели пить чай. Она медленно вращала ложку в кружке. 

— София, ты в курсе, что твой муж снимает квартиру? 

У меня похолодели пальцы. 

— О чем речь? 

— На улице Садовой. Уже пятый месяц платит. Утверждает, что для деловых встреч, слишком устает после офиса. Но какой смысл финансовому аналитику в отдельной квартире? У него кабинет в центре города. 

— Я не в курсе, — выдавила я. 

— Сорок тысяч ежемесячно, — продолжила она. — Подслушала его разговор с агентом. Решила, ты в курсе. 

Ирина Викторовна, тяжело вздохнув, стала собираться. На прощание она обернулась: 

— Прости, если расстроила. Показалось, тебе следует знать. 

Оставшись одна, я попыталась осмыслить услышанное. Максим и правда пропадал на работе последние полгода, но я списывала это на карьерный рост. Его доходы выросли, он постоянно говорил о важных проектах. Отдельная квартира? Звучало нелепо. 

Я набрала сообщение: «Надо обсудить важное». 
Ответ пришел: «Встретимся у фонтана в шесть. Поговорим». 

Он появился точно в назначенный час. Выглядел утомленным. После коротких формальностей я сообщила о визите его матери. Максим ответил с пугающей прямолинейностью: он планировал подать на развод. Утверждал, что мы стали чужими людьми, а затем заявил о своих претензиях на половину моей фотостудии. 

В этот момент к нам приблизилась высокая блондинка в элегантном пальто. 

— Максим, ты скоро? 
— Лиза, подожди у машины. Я сейчас. 

Когда она удалилась, он холодно пояснил, что они вместе последние пять месяцев и снимают те апартаменты для себя. Я сказала, что он может подавать на развод, но студии ему не видать. Его ответ о том, что это решит суд, стал последней каплей. Я развернулась и ушла. 

Вечером я поехала к Свете, моей бывшей однокласснице, а ныне — юристу. Выслушав мою историю, она спросила о источниках средств на покупку студии. Я объяснила, что мне помог отец. Света успокоила меня: подаренные средства – личная собственность, и претензии Максима беспочвенны. Мы проговорили до глубокой ночи, и ее четкие инструкции помогли тревоге понемногу отступить. 

Суд состоялся спустя два месяца. Максим явился с адвокатом, за ним следовала Лиза. Моя подруга-юрист была невозмутима. Она предъявила судье необходимые документы. Адвокат Максима пытался оспорить это, заявляя о вкладе мужа в ремонт, но не представил доказательств. Даже адрес студии Максим назвал с ошибкой. Иск был отклонен. 

На выходе из зала суда он пробормотал что-то о победе, но я лишь напомнила, что он не вложил в это место ни копейки, ни минуты, ни частицы души. 

В тот же день я поехала в отцовский дом. Папа встретил меня на крыльце своего уютного коттеджа. 

— Ну как? — спросил он, обнимая меня. 

— Все кончено. Студия осталась моей. 

— Молодец. Я всегда был уверен в тебе. 

Мы сидели на кухне, пили ароматный чай, и он рассказывал смешные истории из своего прошлого. За окном начинался легкий снегопад, и каждая пушистая снежинка казалась символом очищения.