– Ты называешь мою дочь воровкой? – брату не понравилось, как я отреагировала на действия его ребенка

 Я вздохнула, увидев знакомую фигуру из окна. К нашему дому направлялся брат Степан с дочкой на руках. Его приход всегда был подобен внезапному шторму. 

Он ворвался в прихожую с громким приветствием, рассеянно повесил куртку на вешалку и тут же принялся делиться новостями. Я искренне радовалась ему, но каждый такой визит оборачивался для меня испытанием. И причина тому — его семилетняя Алиса. 

В тот день всё пошло по привычному сценарию. Степан расположился на кухне, заваривая кофе, а Алиса босиком просочилась в кабинет, где я трудилась над эскизами. 

— Тётя Вера, это что? — её пронзительный голосок раздался прямо над ухом. 

Я дёрнулась и обернулась. 

— Это мой эскизник, милая. Здесь я рисую. 

— А мне можно? — хитро посмотрела она. 

— Здесь нет ничего интересного для игры, родная. 

— А я посмотрю, — заявила она с такой непоколебимой верой в свой успех, что я, помедлив, уступила. 

Лучше уж альбом, чем она начнёт тестировать на прочность мой графический планшет. Я протянула ей толстую папку. 

— Обращайся аккуратно, хорошо? 

Ответа я не дождалась. Она уже устроилась в кресле, полностью поглощённая изучением моих набросков. Я с облегчением вернулась к работе. Ненадолго в доме воцарилось спокойствие. 

Следующая встреча произошла спустя семь дней. Я, наученная опытом, убрала эскизник в шкаф. Приготовилась к нашествию. Но, как выяснилось, я недооценила «противницу». 

В тот раз Степан пришёл не один, а с нашей тётей Мариной. Её присутствие действовало на брата умиротворяюще. Пока они общались на кухне, Алиса отправилась в гостиную на поиски приключений. Вскоре её цепкий взгляд упал на мой графический планшет. 

— Тётя Вера, — приблизилась она. — А это что? 

— Моё рабочее устройство, — коротко ответила я. 

— А оно работает? — её пальчики уже потянулись к кнопкам. 

— Нет! — воскликнула я. — Оно выключено. Его нельзя трогать. 

Я, чтобы отвлечь её, включила большой телевизор с детским каналом. Степан позвал меня. Я ушла на минуту. Когда я вернулась, стул у стола был сдвинут. Дорогой планшет бесследно исчез. 

Я ринулась в прихожую. Алиса стояла уже одетая, а в её радужном ранце, который она старательно застёгивала, угадывался знакомый прямоугольный контур. 

— Положи на место, — произнесла я. 

— Моё!

Из кухни вышли Степан и тётя Марина. Брат мгновенно оценил ситуацию. 

— Вера, опять ты за своё? Нельзя же так запугивать ребёнка! 

— Она стащила мой планшет, Степан. 

— Ну, поизучала бы чуть-чуть и вернула! — брат развёл руками. — Детям ведь всё любопытно! Она не хотела ничего дурного. 

— Она не хотела, но сделала! — мой голос сорвался. — Она постоянно присваивает мои вещи! Сначала эскизы, теперь технику! Где предел, Стёпа? Когда прозвучит «нельзя»? 

— Да брось ты, это пустяки! — вспылил он. 

— Речь не о вещах! — я шагнула к нему. — Речь об уважении к чужому труду и границам! Ты растишь эгоистку, которая не знает отказа! А что будет, когда в школе она прихватит чью-то вещь? Тоже скажешь «она же ребёнок, поизучает и вернёт»? 

— Ты называешь мою дочь воровкой? — Степан багровел. 

— Я говорю о последствиях, которые ты игнорируешь! 

— Хорошо, Вера. Если мы такие непрошеные гости, то больше не потревожим твой покой. И не волнуйся, твоё ценное имущество останется в неприкосновенности! — он резко дёрнул дочку и выбежал за дверь. 

Я тяжело дышала, глядя в пустоту. Тётя Марина смотрела на меня с безмолвной печалью. 

— Прости, что ты стала свидетельницей этого, — прошептала я. 

— Не извиняйся, — мягко ответила она. — Ты была права. Степан… он не видит разницы между любовью и попустительством. Ты стала тем самым барьером, которого так не хватает этой девочке. Это горько, но необходимо. 

— Он меня не простит. 

— Со временем поймёт, — покачала головой тётя. — Он горячий, но отходчивый. Дай ему остыть. А ты должна была это сделать. 

Она ушла, пообещав поговорить со Степаном. 

Его обида была столь глубока, что он не звонил и не писал. Степан был искренне убеждён, что во всём виновата я, а его совесть чиста.