Свекровь с мужем хотели контролировать меня во всем и лишить возможности воспитывать сына

Мои представления о браке рассыпались в прах, а вместо обещанного счастья душу охватывал ужас. 
 
Федор настоял, чтобы мы поселились в просторном доме его отца и матери. Моя свекровь встретила меня с холодной учтивостью. С первого дня она начала называть меня ласково — Ларочкой, утверждая, что теперь мы самые близкие люди. 
 

Её критические замечания стали постоянными. Я вслушивалась в каждое слово, пытаясь угодить. Но требования лишь множились. Возвращаясь из офиса, я сразу погружалась в домашние хлопоты. Я следила, чтобы костюм Федора всегда безупречно сидел. Утренние часы начинались с суматохи, и я неизменно провожала его до порога. 
 
Маргарита Семеновна постоянно указывала на малейшие изъяны в уборке, считая, что я недостаточно стараюсь. Мой заработок был существенным, однако к моей карьере относились как к прихоти. Все траты брал на себя супруг. Когда я однажды осмелилась предложить переехать, Федя отреагировал искренним изумлением. Он не понимал, чего мне могло не хватать в этом роскошном доме, и сразу заверил, что с появлением наследника его мать наймёт лучшую воспитательницу. Я попыталась возразить, что хочу сама растить своего ребёнка, но мои слова проигнорировали. 
 
С рождением сына стало нелегче. Свекровь наняла строгую няню, сама постоянно контролировала каждый мой шаг. У меня почти не оставалось времени наедине с малышом. Федор задерживался допоздна, пропадал по выходным, отмахиваясь коротким «дела». 
 

Однажды, после очередного напоминания о моём «везении», во мне что-то сорвалось. Я резко потребовала прекратить, заявив, что больше не вынесу такой жизни и не намерена существовать в их тени. 
 
— Ты в своём уме? — гневно возразил он. — Всё шло прекрасно, пока ты не начала эти фантазии! 
 
Я сквозь слёзы крикнула, что он меня никогда не слушает, а я заперта здесь, и объявила, что ухожу. Свекровь тут же вступила, язвительно спросив, на что я буду содержать внука, и предрекая, что я останусь без крыши и без дитя. Я резко оборвала её, выкрикнув, что она мне не мать, чтобы указывать. 
 
Спустя несколько недель я начала изматывающий бракоразводный процесс. К счастью, у Федора нашлась другая женщина, не желавшая возиться с чужим сыном, и его пыл угас. Я перебралась в маленькую квартиру моей тёти — место, где когда-то была по-настоящему счастлива. Сын пошёл в дошкольную группу, и у меня появилась возможность вернуться к профессии. Я ни о чём не сожалела. 
 

Как-то раз я встретила Сергея, бывшего сокурсника. Он нравился мне в юности, но тогда я предпочла броский лоск Федора. Узнав, что я свободна, он стал настойчиво приглашать на встречи. Год спустя он предложил мне выйти за него, но встал жилищный вопрос. Он объяснил, что не может бросить свою пожилую мать одну. Я была категорична, заявив, что не переживу вторую свекровь и не намерена наступать на те же грабли. 
 
Всё изменила морозная зима. Саша сильно простудился, а сидеть с ним долго я не могла из-за аврала на работе. Его мать, Валентина Петровна, предложила присмотреть за мальчиком у себя дома. Выбора не оставалось. На время болезни мы переехали к Сергею. 
 
Одним вечером, когда я укачивала Сашу, Валентина Петровна зашла с чайным подносом и предложила поговорить по-женски. За столом она нерешительно начала извиняться за свою резкость, объяснив, что просто волнуется за сына и за нас. Я с удивлением слушала её признание. Она сказала, что я прекрасная мать, и попросила дать ей время освоиться с мыслью, что у Сергея теперь есть своя семья. 
 

Эта беседа положила начало нашему медленному сближению. Мы иногда спорили, но быстро мирились. Валентина Петровна видела, как мы с Сергеем счастливы, и это смягчало её сердце. В итоге я так и осталась жить с ними. Мы официально оформили отношения, скромно отметив это в кругу самых близких.