Свекровь позвала на все выходные на дачу, а через пару часов уже пыталась нас спровадить

Всегда старалась находить общий язык со свекровью. Она женщина принципиальная: если критиковала мой суп с говядиной за избыток перца, то делала это молча, отодвигая тарелку. Если замечала пыль на полке в нашей квартире, вздыхала так, будто я лично разгромила семейную реликвию. Муж Сергей советовал не принимать близко: «Она привыкла к порядку». Я кивала, но каждый визит к ней обходился в пачку успокоительного.  

Поэтому, когда в четверг вечером Людмила Семёновна позвонила и пригласила нас на дачу на все выходные, я ощутила неловкую надежду. «Может, решила сблизиться?» — подумала я, собирая сумки. Сергей радовался: «Видишь, мама старается».  

Приехали в субботу утром. Дача — аккуратный дом с резными ставнями, грядки ровными рядами, как на параде. Свекровь встретила нас на крыльце, в фартуке и с секатором в руке. Обняла сына, кивнула мне. Всё как обычно, но я ждала перемен.  

Первые два часа прошли в мирных хлопотах: Сергей колол дрова, я помогала Людмиле Семёновне готовить обед. Говорили о погоде, о ценах на овощи. Казалось, она даже улыбалась чаще. После еды свекровь предложила прогуляться до озера. Шли, слушая шелест гравия под ботинками. Я думала: «Может, всё наладится?»  

Но к вечеру что-то изменилось. За чаем Людмила Семёновна вдруг перестала отвечать на мои вопросы, уткнувшись в окно, будто за стеклом разворачивалось нечто важное. Потом начала наводить порядок на уже идеально чистой кухне, громко ставя кастрюли в шкаф. Сергей, увлечённый ремонтом забора, ничего не замечал.  

В семь вечера она неожиданно спросила: «Вы не замерзли? В доме сегодня печь плохо топит». Я ответила, что всё в порядке, но она нахмурилась: «Вечерняя электричка в город в 20:30. Не опоздайте». Сергей засмеялся: «Мама, мы же остаёмся до завтра!» Свекровь отвернулась, протирая стол: «Вдруг планы поменялись».  

Тогда я всё поняла. Эти намёки, холодный тон, взгляд мимо меня — она хотела, чтобы мы уехали. Собирали вещи молча. Сергей бормотал: «Наверное, мама устала», но в его голосе сквозила досада. Людмила Семёновна стояла на крыльце, держа мою забытую кофту. «Возьмите, а то простудитесь», — сказала она, избегая взгляда.  

В электричке Сергей спал, прислонившись к окну, а я перебирала события дня. Почему она позвала нас, если не хотела видеть? Может, передумала? Или мы сделали что-то не так? Вспомнила, как она резко одёрнула меня, когда я поливала цветы: «Я сама». Возможно, наше присутствие нарушило её ритуалы. Её дом, её правила — мы были лишними, едва переступили порог.  

Но зачем тогда приглашение? Может, хотела проверить, посмотреть, как мы впишемся в её идеальный мирок? Или, как всегда, надеялась, что Сергей приедет один, а я «случайно» останусь в городе?  

Квартира встретила нас тишиной. Сергей, раздеваясь, пробормотал: «Не принимай близко. Мать стала странной с возрастом». Я кивнула, но внутри щемило. Не из-за её поведения — я привыкла. Из-за того, что снова поддалась надежде.  

Перед сном зашла в соцсети. Людмила Семёновна выложила фото дачи с подписью: «Тишина — лучший отдых». На снимке — стол с самоваром и две пустые тарелки. Наших следов будто и не было.  

Лежа в темноте, я думала о том, как легко она вычёркивает нас из своей жизни. И о том, сколько ещё таких «выходных» впереди. Может, пора перестать играть в её игры? Или продолжать терпеть, чтобы не ранить Сергея?  

Ответа не было. За окном шумел дождь, смывая следы нашего короткого визита.