– Сон на морозе закаляет организм, – свекровь решила оздоравливать внука, из-за чего у него диагностировали переохлаждение

Увидев ее на скамейке у детской площадки, я почувствовала, как внутри все съежилось. Елена Петровна энергично махнула мне, и я, подталкивая коляску, медленно приблизилась. 

— Верунь, я тут! — окликнула свекровь. 

— Здравствуйте, — прозвучал мой ответ, слишком сдержанный и холодный. 

Я не испытывала к ней неприязни. Просто ее присутствие всегда напоминало мне о постоянном, незваном контроле. Моему мужу, Тиме, ее сыну, это было знакомо с детства. 

— Наконец-то могу расслабиться! — часто говорил он, когда мы только начали жить вместе. — Освободился! 

— От кого? — удивлялась я тогда. 

— От мамы, конечно! Она превратила мою жизнь в свод правил. Даже яичницу нужно было делать по особому рецепту! — жаловался он. 

Я тогда не понимала. Моя собственная мать была полной противоположностью — равнодушной и погруженной в себя. Елена Петровна казалась образцом заботы. Пока мы не поженились. Очень быстро я ощутила, что нас в браке не двое, а трое. Она появлялась всегда, без предупреждения. А потом начались проверки. 

— Вера! Как такое возможно? — ее возглас раздавался с кухни, где она изучала содержимое нашей морозилки. 

— Что случилось? 

— Эти пельмени! Ты что, не читаешь, из чего они сделаны? Одна химия! — упаковка летела в мусорное ведро. 

— Там состав нормальный, — пыталась я возразить. 

— Напишут что угодно! — отвечала она, уже заглядывая в холодильник. — А это что? Сырные палочки? Тимофей будет это есть? Я его на здоровой пище растила! 

Спорить было бесполезно. К счастью, в тот день ей нужно было на собрание, и она ушла. Вернувшийся Тим, увидев моё лицо, всё понял. 

— Опять? Хватит это терпеть. Я поговорю с ней, — сказал он, открывая контейнер. — А это что? 

— Твоя мама оставила. Запеканка из тыквы и риса. 

— Закажу пиццу, — вздохнул он, доставая телефон. 

Настоящее испытание пришло с рождением Никитки. Моя мать ограничилась поздравлением по телефону. Его мама будто переехала к нам. Она оспаривала каждый мой шаг. 

— Вера, что ты делаешь! — кричала она, видя памперсы. — Я столько статей читала! Только пеленки, иначе будут проблемы! 

— Но они же удобные.  

— Удобство — не главное! Мы вас всех вырастили без этих новшеств! 

Ее правда была единственной. Когда у меня пропало молоко, она принесла цельное коровье. 

— Какая смесь? Вот натуральный продукт! 

— Елена Петровна, его нельзя младенцам! 

— Нельзя то, что из банки! А это — жизнь! 

Прошел год. Мое терпение иссякало. И вот снова эта скамейка. 

— Бабушка с тобой посидит, а мне нужно по делам, — сказала я, передавая ей теплую руку сына. 

— Иди, не волнуйся. Я знаю, что делать. 

Я ушла. Вернувшись ближе к вечеру, я застала тишину. Они еще не пришли. Я бросилась на площадку — она была пуста. Я звонила Тиме, но он не отвечал. И тут я увидела их. Они шли из лесопарка.  

— Где вы были? 

— На свежем воздухе гуляли! Он так сладко на руках у меня уснул, я не стала будить. Сон на морозце — это здорово, закалка! 

Я прижала к себе ребенка. Он был горячий и вялый. Ночью у него поднялась температура. Врач, выслушав историю, строго сказал: 

— Переохлаждение. Так делать нельзя. Ребенок не инструмент для закаливания по чьим-то методикам. 

Мы провели в больнице неделю. Елена Петровна не звонила. Когда мы вернулись домой, я спросила Тиму. 

— Мы не ссорились, — сухо ответил он. — Я просто сказал, что пока она не поймет границы, мы не сможем видеться. 

Прошло несколько дней. В супермаркете я наткнулась на нее в кондитерском отделе. Она растерянно разглядывала коробки с вафлями. 

— Помочь выбрать? — спросила я тихо. 

Она вздрогнула. В ее глазах было столько вины и страха, что гнев мой растаял. 

— Вера, я так виновата. 

— Я знаю, — сказала я. — Но давайте договоримся. Вы — бабушка. А мы — родители и решаем. Хорошо?

Она кивнула, губы ее дрожали. 

— А вафли эти, я в детстве их обожала, — она смахнула слезу. — Потом решила, что это вредно, и забыла. 

— Давайте купим, — предложила я. — И пойдемте к нам на чай. 

С тех пор она не дает советов, если ее не просят. Иногда я сама спрашиваю ее мнение. Она научилась просто быть бабушкой, которая приносит вафли и разрешает внуку съесть две, а не одну. И это, кажется, делает ее счастливее.