– Сама позвала, а теперь стыдно за старуху? – театрально произнесла свекровь на весь зал

Утро началось с колкого замечания. Лидия Александровна, моя свекровь, с порога бросила взгляд на мою новую сумку.

— Опять в бутиках швыряешься? Простым людям на хлеб еле хватает, а у тебя каждый месяц новый аксессуар. А еще эти застолья для богатеньких, совсем обнаглели! 

Я вздохнула, зря упомянула вчера о предстоящем ужине в честь нашего профессионального праздника. 

— Лидия Александровна, это деловой вечер, — мягко сказала я, ставя чайник. — Нас отмечают за успешный проект. Вся команда будет. Это часть работы. 

— Работы! — фыркнула она, опускаясь на стул. — Настоящая работа — это когда руки в мозолях. А ваша — болтовня да по ресторанам шатание. На народные деньги! 

Я молча наливала кипяток в чашки. 

— Вы там, поди, лобстеров будете уплетать, — продолжала она. — А я вот на гречке сижу. Справедливость! 

Ресторан «Лазурь» встретил тихим перезвоном хрусталя и мягким светом. Я надела простое черное платье, стараясь не привлекать внимания. Вечер был прекрасным: теплые речи, смех, музыка. 

Именно в момент, когда директор вручал награды, я увидела ее. За дальним столиком у пальмы сидела Лидия Александровна. В своем синем костюме с золотыми пуговицами. Она методично опустошала тарелку с закусками, ее взгляд был сосредоточен и спокоен. 

У меня перехватило дыхание. Я, извинившись, пробиралась между столиками.

— Лидия Александровна, — прошептала я, подойдя вплотную. — Как вы сюда попали? Вы понимаете, где находитесь? 

Она подняла глаза, вытерла салфеткой губы. 

— Таксист довез. Очень любезный мужчина. А сижу я здесь потому, что голодная. Раз у вас тут изобилие, почему бы не разделить? 

Меня охватила паника. 

— Меня уволят! Это частное мероприятие! У каждого гостя есть бейдж! 

— А у меня вот нету, — равнодушно ответила она, потянувшись за миниатюрным эклером. — Скажу, что я с тобой. Семья — это ведь не посторонние? 

Мои пальцы вцепились в спинку соседнего стула. И в этот момент я заметила, как к нам движется администратор, молодой человек с хмурым лицом. 

— Простите, — обратился он ко мне, игнорируя свекровь. — Этот стол зарезервирован для фуршетного обслуживания. Ваша гостья, вероятно, ошиблась локацией. Приглашение можно посмотреть? 

Лидия Александровна резко встала. Ее глаза блеснули обидой и театральным горем. 

— Она меня позвала! — громко, на весь зал, заявила она, указывая на меня дрожащим пальцем. — Дочка родная! А теперь стыдно стало за старуху? Выгоняют! 

Тишина воцарилась волной, расходящейся от нашего островка. Я почувствовала жар от стыда. Взгляды коллег — удивленные, сочувственные. 

— Пожалуйста, — сказал администратор, указывая путь к выходу. — Не нарушайте порядок вечера.

Она бросила на меня последний взгляд леденящего торжества. Затем повернулась и пошла прочь, гордо неся свою выцветшую сумочку, будто это был трофей. Вечер был безнадежно испорчен. Я понимала — этот случай станет пикантной деталью моего портрета. 

Дома Артем пытался быть миротворцем, но тщетно. Лидия Александровна отказывалась говорить со мной, принимая вид оскорбленной царицы. 

Я же осознала простую вещь. Это был не импульсивный поступок, а тщательно спланированная операция. Ей нужен был не ужин, а доказательство моего предательства, моей принадлежности к враждебному, «барскому» миру. Она получила то, что хотела: неловкую сцену, публичное обличение, моральное превосходство жертвы. 

С той поры я научилась молчать о работе, о планах, о любой мало-мальской радости. Потому что любая моя удача в ее глазах — очередная кража у тех, кто «сидит на гречке».